Власть
Шрифт:
Я медленно отняла ладони от лица. Правая щека еще горела, но я почти не замечала. А граф, увидев мою заинтересованность, продолжал:
— Я не уверен, что получится. Если жених и невеста из разных стран, то в предварительных брачных договорах обычно делают пометку о том, по обычаям какой страны будет проходить церемония. Но в Абрегории и Грилории брачные церемонии абсолютно идентичны, поэтому на практике об этом пункте обычно забывают. И если господин Перый советник, как и все, упустил этот момент, то можно было бы попробовать изменить текст клятвы.
Вряд ли это можно было назвать выходом. Слишком много если... Но это был крошечный шанс, который нельзя было упускать.
Граф вздохнул и добавил:
— Я понимаю, что вероятность такой оплошности со стороны господина Первого советника невелика, но все же прежде, чем готовиться к побегу надо рассмотреть все возможности, чтобы остаться.
— Брачные договора хранятся у меня, — произнесла я, — я забрала их у барона Пирра, чтобы изучить. Вот только меня там волновали совсем другие пункты. И я не помню, что именно написано о брачных клятвах. И написано ли вообще...
— Значит надо посмотреть... я могу вам помочь...
— Но, даже если в договоре ничего не указано... я не думаю, что Первый советник пойдет на изменение клятв. Как вы правильно заметили, грилорцы очень трепетно относятся к традициям... А если я начну настаивать на их изменении, то он может что-то заподозрить. И настоять на своем...
— Да, вы правы, — граф задумчиво кивнул, — однако и тут есть маленький нюанс... Если в брачных договорах специально не оговорено, по традициям какой страны будет заключен брачный союз, значит вы можете исполнить этот пункт так, как вам удобно. — Он замолчал, я же пока ничего не понимала и вопросительно смотрела на графа. — Когда будете произносить клятвы просто замените Древних Богов на императора, сделав вид что ни о чем не подозревали, и поклялись именно так, как принято в вашей стране.
Я рассмеялась. Вышло немножко резко и нервно. Но дыра, в которую утекали эмоции, никуда не делась, и теперь сдержать их было практически невозможно.
— Неужели вы думаете, что Первый советник не потребует у меня произнести клятву заново, если ему что-то не понравится?
— Потребует, — согласился граф. — Но я могу выступить против. Все же именно я исполняю сейчас обязанности главы посольства — герцога Форента. А значит являюсь гласом императора в вашей стране.
— Это может привести к международному скандалу, — возразила я, — и вашей отставке.
— Может, — не стал спорить он. — А может и нет. Я готов рискнуть.
Он улыбался, глядя мне в глаза. Он, и правда, готов был поставить на кон свою карьеру и благополучие всего рода. Если император разгневается, то в опалу попадет не только сам граф, но и еще три следующих поколения рода Шерресов. Абрегорианские традиции в части верности императору были гораздо строже и жестче Грилорских.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я его. — Я никогда этого не забуду. Даже, если Первый советник догадался подстелить соломки, я все равно буду благодарна вам, ваше сиятельство, за готовность пойти на риск...
Я стала со скамейки и поклонилась графу. Гораздо ниже, чем требовалось по этикету, показывая глубину моей благодарности. Граф Шеррес вскочил и ответил таким же низким поклоном.
— А теперь проводите меня, пожалуйста, до моих покоев, ваше сиятельство, — я тяжело вздохнула. — Я немного перенервничала. И не уверена, что смогу дойти без вашей помощи.
Коленки и, правда, все еще подрагивали и норовили подломиться. Слишком сильным был эмоциональный выброс, который мне довелось пережить.
— Разумеется, ваша светлость, — граф подал мне руку, — прошу вас...
Мы вернулись с лестнице, от которой совсем недавно сбежали в кусты. И поднялись на второй этаж. Кумушки, все еще сидевшие в гостиной и, вероятно, с нетерпением ожидавшие нашего возвращения, несомненно были удовлетворены. Бледная герцогиня Форент практически висела на руке спокойного графа Шерреса, поддерживающего несчастную твердой рукой. И шли они при этом не куда-нибудь, а к покоям герцогини... Думаю, завтра все посольство будет гудеть, обсуждая, чем же таким занимались в саду эти двое. От простых разговоров женщины так сильно не устают.
Граф Шеррес довел меня до дверей в мои покои и остановился. Он поклонился, коснулся кончиками пальцев тыльной стороны моей ладони, и уже собрался уходить, как за дверью раздался громкий крик. Я вздрогнула. Граф тоже.
Потому что там, внутри, кричала Анни.
В тот же миг мы оба оказались оказалась в комнате. Как — не помню.
Танита, мерзкая старая нянька Абриты, отстраненная бароном Пирром от ухода за моей дочерью, удивленно смотрела на нас, держа за шиворот Анни и слегка приподняв ее над полом, так чтобы она не могла вырваться и убежать.
— Что здесь происходит?! — спросила я. Мой голос звенел от негодования.
Граф стоял молча. Его глаза метали молнии, а ноздри раздувались. Мне на мгновение показалось, что он прямо сейчас кинется на старуху и растерзает ее на клочки. И я с удовольствием бы присоединилась к нему. Желание удавить мерзкую тварь за то, что посмела прикоснуться к моей девочке, было просто нестерпимым.
Глава 21
— Мама! — Анни крутанулась и вцепившись в руку старухи, изо всех сил укусила ее за палец. А когда Танита, вскрикнув, выпустила ее из рук, кинулась ко мне, — Мама!
Я прижала Анни к себе и подняла взгляд на Таниту. Я была в такой ярости, что эта дрянь невольно попятилась от меня...
— Анни, маленькая моя, ты как? — спросила я у дочери. И она вдруг разрыдалась прижимаясь ко мне. Так горько, что я с трудом удержалась, чтобы прямо сейчас, самолично не придушить старуху, которая посмела обидеть мою девочку.
— Мама, они забрали Катрилу! Дяденьки! Она их привела, и они ее забрали!
Я присела на корточки, обняла дочь и заглянула в заплаканные глазки. Мне не нужно было объяснять, что случилось. Все было понятно.