Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод)
Шрифт:
Хранители отошли к западной арке — потому что оттуда тянуло теплом, а по пещере гуляли холодные сквозняки — и, завернувшись в одеяла, прикорнули у стены. Хоббитов преследовали странные видения: им чудилось, что они безнадежно заблудились в бесконечном лабиринте черных коридоров и, пытаясь выбраться, оказались на дне безбрежного моря враждебной тьмы. Самые мрачные легенды о Мории были не такими мрачными, как правда, — а ведь с ними ничего плохого не случилось, и Гэндальф считал, что им повезло…
— Ай да гномы! — пробормотал Сэм. — Это ж надо — продолбить такую Черную Бездну! И трудилась тут, наверно, прорва работников. А зачем? Разве можно жить в темноте? Стало быть, жить-то они здесь не жили?
— Как это не жили? — оскорбился гном. — Здесь было великое Морийское царство. Везде сияли яркие огни, и Мория славилась
Гимли резко отбросил одеяло, вскочил на ноги и нараспев прочитал — под аккомпанемент гулкого эха:
Был свет еще не пробужден, Когда, стряхнув последний сон, Великий Дарин, первый гном, Легко шагнул за окоем Высоких колыбельных скал И в лунной тьме ему предстал Неназванною новизной Новорожденный мир земной. Дарил он землям имена, И оживала тишина В названьях рек, равнин и гор, Болот, ущелий и озер; Но вот, как видят вещий сон, Зеркальное увидел он И отраженный в бездне вод — Короной звездной — небосвод. На царство первая заря Венчала юного царя У вод Зеркального. Но трон Был в Морию перенесен, И золоченый Тронный Зал Огнями вечными сиял — Ни тьма ночей, ни злая мгла Сюда проникнуть не могла. Искристый свет крыла простер Под легким сводом юных гор, Чертоги светлые всегда Звенели музыкой труда — Не зная страхов и забот, Трудился даринский народ. А в копях донных добывал Алмазы, мрамор и металл. Дремал в глубинах грозный рок, Но этого народ не знал — Ковал оружие он впрок И песни пел под кровлей скал. Недвижный мрак крыла простер Под грузным сводом древних гор, И в их тени давным-давно Зеркальное черным-черно; Но опрокинут в бездну вод — Короной звездной — небосвод, Как будто ждет он, словно встарь, Когда проснется первый царь.— Зд'oрово! — восхищенно воскликнул Сэм. — Надо мне выучить ваше сказание. Но после него здешняя темнота кажется еще чернее, чем раньше. А интересно — алмазы-то тут остались?
Гимли промолчал. Прочитав сказание, он не захотел участвовать в разговоре.
— Алмазы? — переспросил хоббита Гэндальф. — Нет, драгоценностей тут не осталось — по крайней мере в жилых пещерах. Их давно уже разграбили орки. Но на нижние ярусы, к шахтам и кладовым, не спускаются теперь даже алчные орки, ибо там властвует древний ужас.
— А зачем же Балин вернулся в Морию? — спросил мага дотошный Сэм.
— За легендарным мифрилом, — ответил Гэндальф. — Не железо — рабочий материал гномов, не золото и алмазы — их любимые игрушки — принесли гномам богатство и славу, а истинное, или морийское, серебро, которое эльфы называли мифрилом. В те времена морийское серебро стоило раз в десять дороже золота, а сейчас оно стало поистине бесценным, ибо его просто нет в Средиземье. Рудная жила морийского серебра залегает на самых глубинных ярусах, тянется под горами к Багровому Рогу и там уходит в недоступные бездны. Мифрил обогатил и прославил гномов, однако от него-то пошли все их беды, ибо,
Мифрил!.. Мечта народов Средиземья. Ковкий, как медь, прочный, как сталь, сияющий после полировки, как зеркало, никогда не тускнеющий и удивительно легкий. Эльфы очень ценили мифрил; их древняя эмблема, Звезда Феанора, изображение которой вы видели на Воротах, изготовлена из морийского серебра — мифрила. Между прочим, Торин подарил Бильбо мифрильную кольчугу. Интересно, где она? Наверно, лежит в каком-нибудь сундуке…
— Мифрильную кольчугу? — изумился Гимли. — Вот уж воистину — царский подарок!
— Ты прав, — спокойно подтвердил Гэндальф. — Эта кольчуга стоит дороже, чем вся Хоббитания с ее обитателями.
Фродо просунул руку под рубашку и погладил прохладные колечки кольчуги. Он сдержался и ничего не сказал своим спутникам, но был ошеломлен словами Гэндальфа. Чтобы заплатить за его кольчугу, не хватило бы всех богатств Хоббитании! Знал ли об этом Бильбо? Наверняка! Да, он сделал ему царский подарок. Но, вспомнив Бильбо и далекую Хоббитанию, Фродо припомнил то давнее время, когда он жил себе в Торбе-на-Круче и знать не знал, ведать не ведал про Морию, про мифрил, а главное — про Кольцо. Как ему хотелось повернуть время вспять!..
Вскоре усталые путники уснули, и Фродо остался один на один с черной тишиной — он был часовым.
Он сидел, прижавшись к западной арке, и порой невольно заглядывал в коридор. Ему казалось, что по этому коридору, поднимаясь из темных глубин Мории, в пещеру вползает леденящий страх; на лбу у него выступил холодный пот, и, вытирая лоб, он с ужасом почувствовал, что его рука напоминает ледышку. Два часа своего дежурства, которые показались ему годами, он внимательно вслушивался в мертвую тишину, однако решительно ничего не слышал — даже шлепанья босых подошв.
И вместе с тем его сковывала дрема. Уже перед — самым концом дежурства, когда он опять заглянул в коридор, ему померещилось, что к пещере приближаются два чуть заметно мерцающих огонька. Он вздрогнул, зажмурился и потряс головой. Потом выглянул в коридор еще раз. Никаких мерцающих огоньков там не было. «Позор, — укоризненно сказал он себе. — Наверно, я просто заснул на посту». Он встал и больше уже не садился, пока его не сменил Леголас.
Добравшись до одеяла, он мгновенно уснул, и на него навалился все тот же сон: ему казалось, что он слышит шаги — осторожное шлепанье босых подошв — и видит два мерцающих глаза, и они приближаются… Он в ужасе проснулся-пещеру заливал сероватый свет, а его спутники негромко переговаривались друг с другом.
— Доброе утро! — сказал ему Гэндальф. — Ибо над миром разгорается утро, и оно принесло нам добрую весть. Мы пересекли Морийское царство, и до вечера нам надо спуститься к Воротам, чтобы выйти наконец в долину Черноречья.
— Да, хорошо бы, — пробормотал Гимли. — Великая Мория, погруженная во тьму, нагонит страх на любого храбреца. И похоже, что Балин не проник в Морию — ведь какие-то следы он должен был оставить…
Гэндальф решил не устраивать дневки.
— Нам всем нужен отдых, — сказал он Хранителям, — но до озера Зеркального — полдня пути. И насколько я понимаю, никому из нас не хочется провести в Мории еще одну ночь.
— Что верно, то верно, — проворчал Боромир. — Куда нам надо идти? На восток?
— Пока не знаю, — ответил Гэндальф. — По-моему, мы выше и северней Ворот, но найти к ним дорогу не так-то легко. Сначала мне надо спокойно осмотреться. Северная арка — самая светлая. Давайте-ка заглянем в северный коридор. Если мы сможем добраться до окна, мне станет ясно, где мы находимся, и я решу, куда нам идти. Но, к сожалению, окна в Морийских пещерах прорубали, как правило, очень высоко.
Хранители быстро свернули лагерь, и Гэндальф повел их в северный коридор. Коридор освещался откуда-то справа. Пройдя его — сто пятьдесят шагов, — они увидели полуоткрытую дверь, через которую в коридор попадал свет. За дверью обнаружилась квадратная комната с окошком, прорубленным в восточной стене; путники, привыкшие к полной темноте, невольно зажмурившись, остановились на пороге. Потом осторожно шагнули в комнату.