Властелин Колец: Две Крепости (Две башни) (др. перевод)
Шрифт:
Он постоял молча, держа шляпу на отлете и глядя на трех неподвижных хоббитов у подножия Могильника. Потом, простерши правую руку вверх, вымолвил звучно и повелительно:
Мертво спит Обманный Камень — просыпайтесь, зайцы! Бомбадил пришел за вами — ну-ка согревайтесь! Черные Ворота настежь, нет руки умертвий, Злая тьма ушла с ненастьем, с быстролетным ветром!К несказанной радости Фродо, все трое приподнялись, потянулись, протерли глаза и вскочили на ноги. С изумлением глядели они
— Это еще что за новости? — начал было Мерри, встряхнув головой в золотом венце набекрень. Вдруг он осекся и закрыл глаза. — Да, помню, помню, как все это случилось! — глухо выговорил он. — Ночью напали они с севера, и было их — не счесть. Копье пробило мне сердце. — Он схватился за грудь. — Да нет, что же это! — крикнул он, с усилием поднимая голову. — Словно во сне! Куда ты подевался, Фродо?
— Должно быть, сбился с дороги, — отвечал Фродо, — но лучше об этом не вспоминать. Что прошло, то миновало. А теперь — в путь!
— В какой там путь, сударь! — воскликнул Сэм. — Что я, голый пойду? — Он сбросил венец, пояс, кольца, сорвал саван и шарил глазами по траве, словно ожидая увидеть где-то неподалеку свое хоббитское платье: куртку, штаны, плащ.
— Не ищите зря одежду, все равно не сыщете, — сказал Том, мигом спрыгнув с могильного холма и пританцовывая вокруг хоббитов как ни в чем не бывало.
— Почему же это не искать? — удивился Пин, с веселым недоумением глядя на пляшущего Бомбадила. — А как же?
Том только покачал головой.
— Радуйтесь лучше, что вышли на свет из безвозвратных глубин; от свирепых умертвий спасения нет в темных провалах могил. Живо! Снимайте могильную гниль и по траве — нагишом! Надо стряхнуть вам подземную пыль… Ну а я на охоту пошел.
И побежал под гору, насвистывая и припевая. Фродо долго глядел ему вслед, а Том вприпрыжку мчался на юг зеленой ложбиной между холмами с посвистом и припевом:
Гоп-топ! Хоп-хлоп! Где ты бродишь, мой конек? Хлоп-хоп! Гоп-топ! Возвращайся, скакунок! Чуткий нос, ловкий хвост, верный Хопкин-Бобкин, Белоногий толстунок, остроухий Хопкин!Так пел Том Бомбадил, на бегу подбрасывая шляпу и ловя ее, пока не скрылся в низине, но и оттуда доносилось: «Гоп-топ! Хлоп-хоп!», покуда не подул южный ветер.
Парило по-вчерашнему. Хоббиты побегали по траве, как им было велено. Потом валялись на солнышке, изнывая от радости, точно их чудом перенесли в теплынь с мороза; с такой радостью больной однажды легко встает с постели и видит, что жизнь заново распахнута перед ним настежь.
К тому времени, как Том вернулся, они успели прогреться до седьмого пота и здорово проголодаться. Из-за гребня холма выскочила его подброшенная шляпа; потом появился он сам, а за ним шесть пони: пять их собственных и еще один, наверно, Хопкин-Бобкин — он был крупнее, крепче, толще (и старше) остальных. Мерри, бывший хозяин всех пони, называл их как придется, а с этих пор они стали отзываться на клички, которые дал им Том Бомбадил. Том подозвал их, одного за другим, они подошли и выстроились в ряд, а Том насмешливо поклонился хоббитам.
— Забирайте-ка лошадок! — сказал Том. — Им, бедняжкам, стало страшно, и они от вас удрали — бросили хозяев. У лошадок нос по ветру: как учуяли умертвий — мигом поминай как звали… Но ругать нельзя их! Где же это видано — лезть самим
— А шестой для кого? — поинтересовался Фродо.
— Для меня, — ответил Том. — Он мой дружок. Бродит где захочется, но когда его покличешь, прибегает тотчас же. Том проводит хоббитов тропкой самой краткой, чтоб они сегодня же добрались до Тракта.
Хоббиты пришли в восторг, и благодарности их не было конца, а Том рассмеялся и сказал:
— Дома Золотинка ждет, и забот — полон рот. Он проводит хоббитов, чтоб не беспокоиться. Ведь они какой народ? С ними уймища хлопот! Только вызволишь из Вяза — под землей завязнут. Если не дойдут до Тракта — что-то будет завтра?.. Нет, уж лучше проводить их — и освободиться.
Судя по солнцу, еще и десяти не было, но хоббиты с удовольствием пообедали бы, если б на то хватило припасов. Хватило только на завтрак: они съели все, что запасли накануне, и почти все, что подвез Том. Не так уж это было много для изголодавшихся хоббитов, однако на душе у них стало куда веселее. Пока они завтракали, Том бродил по холму и перебирал сокровища. Львиную их долю он сложил сверкающей грудой: «пусть найдет, кто найдет, и спокойно владеет, будь то птица, зверь, человек или эльф» — так было снято могильное заклятие, чтоб сюда снова не явились умертвия. Себе он взял сапфировую брошь, бархатисто-переливчатую, словно крылья бабочки. Том долго смотрел на нее, будто что-то припоминая. Потом покачал головой и промолвил:
— Та, что некогда ее на плече носила, ярче дня была лицом, солнечней сапфира… Так пускай же эту брошку носит Золотинка: будет память нам о прошлом — звездочка-живинка.
Каждому хоббиту достался кинжал — длинный, прямой, с красно-золотым змейчатым узором по клинку. Обнаженные, они сверкали холодно и сурово, а ножны были черные, легкие и прочные, из неведомого металла, усыпанные самоцветами. То ли их сберегли чудесные ножны, то ли сохранило могильное заклятье, но ни пятна ржавчины не было на ясных клинках.
— Впору малышам кинжалы, пригодятся как мечи, — сказал Том. — Не единожды, пожалуй, нападут на них в ночи злые слуги Властелина, что таится, словно тать, у Огнистой. Но отныне их нельзя врасплох застать. Хоббит с арнорским кинжалом — он что кролик с тайным жалом: нападешь, а он ужалит… Заречешься нападать!
Он объяснил хоббитам, что клинки выкованы полторы тысячи лет назад оружейниками княжества Арнор, которое пало под натиском с севера: ратной силой его бы, может, и не одолеть, но одолело злое чародейство, ибо колдуны владели тогда северным Ангмарским краем.
— Все, что было, давно забыли, — как бы про себя молвил Том. — Лишь одинокие странники в мире, потомки древних властителей, охраняют покой беспечных народов. Но странников этих совсем немного. Мало осталось воителей…
Хоббиты не очень-то поняли, о чем он бормочет, но перед глазами их вдруг простерлись бессчетные годы, будто нескончаемая долина, а по ней бродили люди, словно редкие тени, высокие и угрюмые, опоясанные длинными мечами, а последний — с тусклой звездой во лбу. Потом видение померкло, и глаза им залил солнечный свет. Медлить было незачем. Быстро увязав мешки (Мерри, Пин и Сэм давно уж переоделись в запасное платье), они навьючили их на пони. Подаренное оружие болталось на поясе и путалось в ногах. «Вот уж незачем-то, — думали они. — Мало ли что, конечно, приключится, но чтобы драться, да еще мечами?..»