Властелин Колец
Шрифт:
– Может быть, и так, – сказал Долгоброд. – Я верю, что он здесь побывал, и думаю, что не ошибаюсь насчет опасности. Здесь бушевало пламя, – я вспоминаю огни, которые мы видели три ночи назад над восточным горизонтом. Догадываюсь, что на этой вершине на него напали, но чем кончилось, не знаю. Его здесь нет, а нам теперь надо самим поостеречься и поскорее пробираться в Райвендел.
– Как далеко до Райвендела? – спросил Мерри, уныло оглядываясь по сторонам. С верхушки горы мир казался огромным и пустынным.
– Насколько мне известно, дальше «Покинутой корчмы», что в дне пути от Бригорья, никто дорогу на восток не мерял, – отозвался скиталец. –
– Две недели! – воскликнул Фродо. – За это время многое может случиться.
– Может, – подтвердил Долгоброд.
Они молча постояли на вершине, у ее южного края. В этом пустынном месте Фродо впервые осознал свою безнадежную бесприютность и огромную опасность. Ну почему судьба не оставила его в мирном родном Хоббитшире! Он смотрел на проклятый Тракт, который мог ведь вести на запад, домой. И вдруг заметил на нем черные точки. Две медленно двигались с востока на запад, и еще три – им навстречу с запада на восток. Он вскрикнул и схватил скитальца за руку.
– Смотри! – сказал он, показывая вниз.
Долгоброд молниеносно бросился на землю за разбитыми камнями, увлекая за собой Фродо. Мерри шлепнулся рядом.
– Что это? – прошептал он.
– Не знаю, но боюсь, что самое худшее, – ответил скиталец.
Они медленно подползли опять к самому краю каменного кольца и стали вглядываться вдаль сквозь щели между двумя неровными камнями.
Было уже не так светло, как утром, ибо тучи, надвигавшиеся с востока, скрыли солнце, а оно и без того клонилось к закату. Они все видели черные точки, но ни Фродо, ни Мерри не могли точно определить их форму, лишь подсознательно чувствовали, что там, внизу, по дороге к подножию горы скачут Черные Всадники.
– Да, – сказал Долгоброд, чье острое зрение исключало ошибку. – Это враги!
И они поспешно спустились по северному склону горы к друзьям.
Сэм и Пипин времени не теряли. Они осмотрели котловинку и склоны поблизости, нашли овражек с родником и около него следы не более, чем двухдневной давности. В самой котловинке были остатки костра и приметы чьей-то недолгой стоянки, а за скатившимися со склона камнями Сэм обнаружил небольшой запас аккуратно сложенного топлива.
– Интересно, не Гэндальв ли сюда приходил, – сказал он Пипину. – Тот, кто оставил дрова, наверное, собирался вернуться.
Долгоброд их открытиями очень заинтересовался.
– Надо было мне не спешить и осмотреть здесь все, – сказал он, тотчас же направляясь к роднику.
– Этого я и боялся, – сказал он, вернувшись. – Сэм с Пипином затоптали все вокруг, земля мягкая, теперь следов не разберешь. Здесь недавно были стражи-скитальцы, дрова заготовили они. Но есть свежие следы, оставленные день или два назад тяжелыми сапогами. Следы одной пары я разглядел точно, но похоже, что их здесь было больше. И это не скитальцы.
Он замолчал и озабоченно задумался. Все хоббиты вдруг мысленно представили себе Всадников в плащах и сапогах. Если они нашли эту котловинку, то чем скорее Долгоброд уведет хоббитов отсюда, тем лучше. Сэм, услышав, что враги скачут по дороге и находятся всего в нескольких милях отсюда, недовольно оглядывался.
– Может, лучше побыстрее отсюда смыться, господин Долгоброд? – с нетерпением спросил он. – Уже поздно, и эта яма мне совсем не нравится: как-то здесь жутко.
– Да, надо немедленно что-то решить, – ответил Долгоброд, вглядываясь в небо и оценивая время и погоду. – Мне это место тоже не нравится. Но знаешь, Сэм, – проговорил он, подумав, – ничего лучшего для ночлега поблизости нет. До ночи нам нет смысла двигаться. Сейчас нас не видно, а двинемся – могут сразу заметить. Уйти отсюда можно только в сторону от нашего направления, отступить на север, – но там местность такая же. Чтобы укрыться в зарослях к югу отсюда, придется пересекать тракт, а за ним следят. На севере же на много миль тянется голая пустошь.
– А всадники видят? – спросил Мерри. – Мне показалось, что они вместо глаз пользуются носом – вынюхивают при дневном свете, что ли? А когда ты их внизу увидел, то заставил нас сразу лечь, и теперь говоришь, что если мы двинемся, нас увидят.
– На вершине я потерял осторожность, – сказал Долгоброд. – Увлекся поисками следов Гэндальва. Стоять вот так втроем наверху было ошибкой. Ибо черные кони – зрячие, и у всадников за соглядатаев могут быть разные твари и люди, как подтвердилось в Бри. Всадникам не виден светлый мир, как нам, в их сознании мы представляемся тенями и очертаниями, которые разрушает только полуденное солнце; в темноте они воспринимают формы и признаки, нам неведомые, – тогда их больше всего надо бояться. И они все время чуют живую кровь, жаждут ее и ненавидят. Кроме зрения и обоняния, у них есть иные чувства. Мы же чувствуем их присутствие, – когда мы пришли сюда, нам стало тревожно еще до того, как мы их заметили, – а они нас чувствуют острее. Кроме того, – он понизил голос до шепота, – их притягивает Кольцо!
– Значит, спасенья нет? – сказал Фродо, испуганно озираясь. – Если я двинусь, меня увидят и догонят! Если останусь – сам их притяну!
Долгоброд положил руку ему на плечо.
– Не отчаивайся, – сказал он. – Ты не один. Будем считать приготовленное топливо хорошим знаком. Здесь не ахти какое укрытие, но огонь послужит нам и заслоном, и защитой. Саурон использует огонь в своих злонамеренных целях, как и все остальное, но эти Всадники огня не любят и боятся тех, кому он послушен. В безлюдной пустоши огонь – наш друг.
– Может быть, – пробормотал Сэм, – но зажечь огонь – это все равно, что сказать: «Мы здесь», даже кричать не надо!
В самом глубоком и укромном уголке котловинки они разожгли костер и приготовили еду. С наступлением темноты стало холодно. Хоббиты вдруг сообразили, что им ужасно хочется есть, потому что у них с самого завтрака ни крошки во рту не было; но устраивать настоящий ужин они побоялись. Они ведь вошли в пустынные места, где обитали одни птицы и звери, негостеприимный край, покинутый всеми племенами. Стражи-скитальцы иногда сюда заходили, но их было немного, и они приходили ненадолго. Другие путники в этой местности попадались совсем редко, и чаще это были существа, с которыми лучше не встречаться. Иногда тут шатались тролли с северных отрогов Мглистого хребта. Даже по тракту почти никто не передвигался, кроме гномов, но гномы сами старались пройти тайно, не любили соваться в чужие дела, были скупы на слова и не спешили помогать незнакомым.