Властелин суда
Шрифт:
— А потом что?
— Знаете, у меня, как и у вас, тоже есть интуиция. Способность нутром чувствовать то или иное. Так вот: мне кажется, что Медсена это каким-то образом касается непосредственно.
Молья надул щеки, после чего медленно выпустил воздух.
— Требуется куда больше доказательств, чем те, которыми располагаем мы, чтобы ломиться в парадные двери Белого дома и обвинять главу администрации в проведении акции над мирными жителями.
— Почему я и думаю, что найти этого человека, Чарльза Дженкинса, для нас так важно.
— Вы считаете, что он на нашей стороне?
— Я не знаю наверняка, но думаю, да. И думаю также, что разыскать его нам
— Почему это?
— Роберт Пик сказал, что Чарльз Дженкинс мертв. Я знаю, что это не так, но может случиться, что в живых ему оставаться недолго.
Молья взял листок с телефонными номерами и вытащил свой мобильник.
— Говорил же я вам, что такие дела имеют способность возвращаться вспять, как тухлый завтрак! Противно все время оказываться правым. — Он щелкнул крышкой мобильника: — Пожелайте мне удачи. На этот раз я рассержу кое-кого всерьез.
65
Дженкинс стоял на веранде дома Уильяма Харта, глядя, как кроваво-красное небо затягивают черные грозовые тучи.
— Газету дневную видел? — Алекс все продолжала свой трудный, дюйм за дюймом, путь, пробираясь в уличной пробке; в мобильнике ее слышался треск помех от надвигающейся грозы. — Важное сообщение из Белого дома. Из Мехико поступила информация, что Альберто Кастаньеда выступил сегодня с заявлением на пресс-конференции и приподнял завесу тайны над переговорами. По-видимому, Пик вечером выступит с обращением к нации.
Дженкинс раздумывал над услышанным. Похоже, Кастаньеда нажимает на Пика. Иначе они выступили бы с совместным заявлением, возможно, сопроводив это рукопожатиями перед камерами репортеров на лужайке Белого дома. А так — видимо, Белый дом заявление Кастаньеды не санкционировал. Не похоже также, что Кастаньеда совершил нечаянный промах. Такое было бы непростительно, если он намеревался заключить соглашение и тем поправить стесненные обстоятельства, в которых очутилась его страна. А значит, он или кто-то за его спиной организовал это намеренно. Совершив подобное, Кастаньеда не оставил Пику иного выбора, кроме как выступить по общенациональному телевидению и безропотно принять любые условия. Если Пик не сделает этого, если проявит холодность или нерешительность, это подхлестнет критиков его курса, упрекающих его в неспособности поступать жестко. Арабы же, мгновенно учуяв для себя лазейку, найдут способ сорвать соглашение, чем подставят ножку Пику, уничтожив его как президента. Если Дженкинс был прав — а у него не было причины думать, что это не так, — следующим шагом Кастаньеды будет предложение о скорейшей встрече в верхах, и за это предложение Пик ухватится, как хватается за брошенную ему веревку висящий над пропастью скалолаз.
Является ли простым совпадением гибель Джо именно в эту неделю, когда, причастный к соглашению, он попытался разыскать человека, которого, как считалось, уже тридцать лет как нет в живых?
— Ты далеко? — спросил он.
— Мне ехать еще минут двадцать, может быть, полчаса.
Он почти не слышал ее.
— Помехи ужасные, голос заглушают.
— Впереди уже видны огни — там автопроисшествие, из-за которого мы все встали, да и погода не убыстряет дело.
На бетонную веранду упали первые капли дождя — тяжелые, они падали с шумом и плеском.
— Если мы хотим здесь остаться, нам понадобятся свечи и спички, — сказал он.
— Свечи в столовой, в буфете. А спички отец держал на камине.
Дождевые капли забарабанили по полу и крыше веранды. Дженкинс поспешил укрыться в доме и, подойдя к камину,
— Чарли?
Он пополз, слыша еще один выстрел — пуля ударилась в пол, и затем послышалось «щелк-щелк» перезарядки — в патронник вгоняли еще один патрон. Он подполз к камину, схватил кочергу, с грохотом уронив остальные, перекатился к двери. Второй выстрел угодил в каменное обрамление камина, и в лицо Дженкинса полетели камешки и каменная пыль. Лишь недавно сойдя с самолета, он был безоружен — удобная мишень в тире.
— Чарли! Чарли! — кричала в трубку Алекс.
Он кое-как поднялся на ноги и, пошатываясь в темноте, бросился в темный коридор, а оттуда — из комнаты в комнату, хлопая дверями, — мышь, мечущаяся в лабиринте.
— Оружие! У твоего отца было оружие? Есть оно в доме?
Телефон молчал.
Он метался в поисках выхода из этого дома, похожего на крепость с зарешеченными окнами. Он вбежал в нарядную спальню и распластался у стены, рассчитывая внезапно кинуться на противника, когда он ворвется в дверь. В коридоре слышались шаги, потом они замерли. Черт. Сплоховал я. Дженкинс метнулся прочь от стены, когда дверь в комнату прошибло выстрелом, вырвавшим кусок стенной штукатурки и дверной рамы и засыпавшим его мелкой белой пылью. Третий патрон.
Выстрел и звук вгоняемого в ствол патрона.
Противоположная стена рухнула. Четвертый патрон.
Он укрылся у другого выхода. Стреляли из 12-калиберного помпового боевого дробовика, возможно «Спас-12» или «Мосберг-500». Оба были излюбленным оружием американских военных. Разница заключалась лишь в том, что «Мосберг» вмещал в себя пять патронов, «Спас» же — семь в патроннике и один — в стволе. В общем счете — восемь. Если человек за дверью не перезарядил свой дробовик, пока Дженкинс искал выход — а Дженкинс думал, что он его не перезарядил, — ему либо остается один выстрел, либо патронник пуст лишь наполовину. Дженкинс перекатился на бильярдный стол и вылез с другой стороны, нащупав в сетке бильярдный шар. В комнате была непроглядная тьма, единственное окно прикрыто шторой. Дверь распахнулась. Он метнул шар, поразив цель. Оружие выстрелило вверх, в потолке образовалась дырка. Пятый патрон. Дженкинс хотел броситься на незнакомца, но услышал звук вгоняемого в ствол патрона и сразу же оставил эту мысль. Дробовик был все еще заряжен. Напавший на него выбрал более тяжелый «Спас» ради лишних патронов. Повезло ему.
Пригнувшись, он метнулся вон из комнаты и через совмещенную ванную ворвался в большую гостиную с балками на потолке и деревянным баром. В зеркале на стене отражались бутылки, стаканы под красивой старинной лампой на цепях, крепившихся к потолку. Другим выходом из комнаты была балконная дверь, ведшая на веранду, а оттуда, как он уже знал, путь был лишь один, и вел он в никуда, к обрыву. Все. Он в ловушке.
66
Они сделали остановку возле супермаркета, чтобы детектив смог купить молока, хлеба и помидоров. Вдобавок он купил еще пакетик орешков кешью, который и лежал теперь открытый на переднем сиденье «шевроле», между ними. Детектив наклонялся вперед, напряженно вглядываясь в лобовое стекло — по потемневшему небу тучи мчались с такой быстротой, словно кто-то нажал кнопку прокрутки видеоплеера.