Властелины удачи
Шрифт:
— И что, по-твоему, они замыслили?
— Они хотят заблокировать строительство «Интерконтинентал Вегас». Им не нужна конкуренция. Они хотят использовать казино, как привыкли, а мы им мешаем.
— И что они могут сделать?
— Затянуть получение нами разрешения на строительство. Организовать забастовки. Кто знает? На насилие, полагаю, они не пойдут. Ты носишь с собой пистолет?
Бат покачал головой.
— Я носил, время от времени, много лет. Предлагаю тебе подумать об этом.
Глава XX
1
Пошла вторая неделя после инфаркта
Бат предложил подвезти ее, но она настояла на том, что доберется сама, на такси. Соня также хотела пройтись по магазинам, поэтому они договорились встретиться на ленче в ресторане «Двадцать один» в четверть второго. Водитель такси, пуэрториканец, проникся к ней симпатией, когда она заговорила с ним по-испански, и посоветовал убрать кольцо с бриллиантом и браслет с изумрудами в сумочку. Она поблагодарила и последовала его рекомендациям. Он, разумеется, и подумать не мог, что платиновый пояс верности, украшенный драгоценными камнями, который она носила на себе, стоил больше кольца, браслета и его автомобиля вместе взятых.
Джонас обрадовался ее приходу. Он уже мог сидеть, привалившись спиной к подушкам. Заметно похудел, а вот цвет лица улучшился. Может, потому, что впервые после катастрофы «Центуриона» и последовавшей тогда госпитализации он за целых двенадцать дней не выпил ни капли спиртного.
А едва не состоявшаяся встреча со смертью настроила Джонаса на лирический лад.
— Ты даже представить не можешь, как я тебе благодарен за то, что ты воспитала мне такого сына. Настоящего мужчину. Я, как видишь, сейчас ни на что не годен. Бат для меня — подарок судьбы. Кому еще я мог бы довериться?
— У тебя верные и компетентные сотрудники, — возразила Соня.
— Они — не Корды. — По тону чувствовалось, что этим все сказано.
— А вот он — Корд. Я это вижу.
— Но, Соня… Он не похож на меня. Почему он на меня не похож?
— Потому что вы оба — единое целое, — резко ответила она. — И каждый должен это видеть.
— Господи, я предложил ему весь мир! Я дал ему… — Он осекся, пожал плечами.
Соня кивнула, но комментировать не стала. Она пыталась забыть ту боль, что принес ей этот человек. Его образы запечатлелись в ее памяти. Поначалу молодого, двадцати одного года, жеребца, с которым она отправилась в Европу: красивого, сильного, лучащегося оптимизмом и энергией. А потом зрелого, уверенного в себе, умудренного опытом промышленника, которого она встретила четыре года тому назад. Сейчас ему пятьдесят один, максимум пятьдесят два. Для инфаркта рановато. И он, несомненно, это знал. Он-то планировал еще лет двадцать активной работы, а вот теперь придется менять планы.
— Я хочу попросить тебя об одной услуге.
— Говори.
— Твой дядя Фульхенсио знает меня. По рекомендации Бата я вложил деньги в гаванское казино. Я поверил человеку, которого тоже знает твой дядя, пообещавшему, что там будет вестись честная игра.
— Мейеру Лански, — уточнила Соня.
— Ты знаешь… Хорошо… Так вот, я думаю, что никто не останется внакладе, ни Фульхенсио, ни Бат, ни я, если твой дядя благожелательно рассмотрит просьбу Мейера Лански о выдаче лицензии на открытие в Гаване отеля-казино. Он, естественно, готов выполнить все формальности.
— Под формальностями понимаются взятки, которые он должен заплатить
— Так уж у них принято, — пожал плечами Джонас.
— Ты заработаешь на этом деньги? — спросила Соня.
— Решение принимать Бату.
— Ты дозволяешь Бату принимать решения? Это что-то новое, не так ли?
В какой уж раз Джонас пожал плечами.
— А что еще мне остается? По крайней мере, он умен. Он — Корд… и, разумеется, Батиста.
— Хочешь совет?
— Почему нет?
— Вложи чуть больше души в отношения с сыном. В будущем это принесет куда большую прибыль, чем любая из твоих инвестиций.
— Я вкладываю. Я разрешил ему снимать телешоу. Я вложил туда деньги, которым нашлось бы применение в других местах. Нам повезет, если мы хотя бы окупим расходы.
— Я говорю не о деньгах, Джонас. Вкладывание денег — это вся твоя жизнь. Это ты делать умеешь, пожалуй, умеешь лучше всех. Вот что ты не вкладываешь, так это душу. Ты любишь сына?
— Конечно, люблю.
— Тогда почему ты не скажешь ему об этом?
— Но и он никогда не говорил ничего такого… — Он замолчал, и Соне показалось, что сейчас у него случится второй инфаркт. — …Мне…
Соня встревожилась:
— Джонас?
— Это нелегко. Мой отец умер, так и не сказав, что он любил меня. И от меня он не услышал этих слов. Он умер, и мы никогда… не сказали… об этом друг другу. Это была ошибка, Соня, чудовищная ошибка. Мой Бог, неужели я повторяю ее?
— У тебя есть гордость, Джонас. Как и у Бата. Как жаль, что вы так в этом схожи.
2
Соня удивила Бата, заказав в ресторане бифштекс из вымоченного в вине мяса.
— Они знают, как его приготовить, — пояснила она сыну.
— Значит, ты бывала здесь раньше?
— С чего ты решил, что в Нью-Йорке я впервые? — улыбнулась Соня.
Разумеется, она бывала в Нью-Йорке. Он должен был об этом помнить. Она ездила и в Европу, причем не только с его отцом. Побывала на Кубе и чуть ли не во всех странах Латинской Америки. Две комнаты в гасиенде около Кордовы она украсила произведениями искусства доколумбовой эпохи, привезенными из Перу. В ее спальне место привычного распятия занимали картина Пикассо и «мобиль» Колдера [41] . Она уже не была той юной невинной девушкой, какой ее встретил его отец. Впрочем, не была она и той спокойной, уступчивой женщиной, какой он запомнил ее с детства. Бат мог по праву ею гордиться.
41
Колдер, Александр (1898–1976), американский скульптор-абстракционист. Особо известен подвесными подвижными конструкциями («мобилями»), которые выполнял из металлических листов и проволоки.
И в пятьдесят лет Соня сохранила удивительную красоту, привлекая взгляды сидящих за соседними столами мужчин. Его отец умел выбирать женщин, прекрасных в юности и неподвластных возрасту. Надо прямо сказать, Моника Бату не нравилась, но он понимал, почему Джонас дважды женился на ней. А последняя из них, Энджи, ни в чем не уступала тем двум женщинам его отца, которых он знал лично.
На закуску Соня заказала черную икру и «Столичную», такую холодную, что вязкостью она могла сравниться с ликером. Бат никогда не пил русскую водку, но повторил ее заказ и нашел, что «Столичная» пьется на удивление хорошо.