Влечение
Шрифт:
Интересно, чем занята Маргарет? Надо рассказать ей о Клаусе и его мести. Может быть, она дома, с мужем, оплакивает сестер и родителей? Что тяжелее? Умереть или жить с памятью о тех, кто умер? Я вампир и никогда не узнаю первого, но буду вечно оставаться над мертвыми телами.
Я дошел до своей комнаты. Прошлой ночью Бриджит предлагала мне себя. Я почувствовал запах фиалковой воды, которым пропитались мои подушки и простыни. Такой… детский по сравнению с духами Катерины — нежным, соблазнительным и изысканным запахом цитрусов и специй…
Я взял саквояж — еще один подарок от Уинфилда, наверное для
Она не та, кем кажется. Я должен удивиться? Испугаться? Как будто все, все что я знал, все, чему меня учили, все во что я верил семнадцать лет, оказалось ложью.
Я до сих пор чувствую след ее губ, прикосновение ее пальцев к ладони. Я тоскую по ней, хотя голос разума и вопиет, что нельзя любить вампира!
Если бы мне одну из ее маргариток, я обрывал бы лепестки и предоставил бы цветку решать за меня. Я люблю ее… не люблю…
Я люблю ее.
Да. И плевать на последствия.
Это влечение сердца? Я бы хотел иметь карту или компас, которые помогли бы мне найти путь. Она забрала мое сердце, она стала моей Полярной звездой… и остальное неважно.
Я захлопнул тетрадь, удивляясь собственной глупости. Внизу ждало настоящее — думать о прошлом было некогда. Я бросил дневник в саквояж и спустился вниз.
Но вместо Лекси там обнаружилась пустота и знакомый ужасный запах.
Смерть и разложение.
Слабый ветерок дул сквозь разбитые доски; задняя дверь была распахнута. Я невольно поежился. Тишина и отсутствие Лекси действовали как вой банши.
На полу лежал листок бумаги размером с железнодорожный билет. Я поднял его, чувствуя, как пальцы покалывает ужас.
Надпись гласила: ПЛАТЕЖ ВТОРОЙ. ЛЮЦИЙ.
24
Я проклят. Теперь я это понял. Может быть, это и есть жизнь вампира. Может быть, ужас и зло прилагаются к голоду и клыкам; быть вампиром — это не просто питаться человеческой кровью. Это бесконечное одиночество вдали от реальной жизни и настоящих человеческих отношений. Смерть вечно будет лишать меня тех, кого я люблю.
У меня в голове список имен, и с каждым днем он становится все длиннее. Розалин была первой, кто погиб из-за меня. Катерине не понравилось, что я помолвлен, и она убила девушку. Даже кровь самой Катерины была на моих руках. Хотя она и ворвалась в мою жизнь и жизнь брата, изменив их навсегда. Она умерла из-за меня. Я никогда не пытался переубедить отца, объяснив ему другую точку зрения. Как только он меня посвятил в тайну охоты на вампиров, я сделал все, чтобы увезти Катерину из города.
Перл. Она тоже могла сбежать. Я не знаю ее истории в точности, он она кажется более мирной, нежели Катерина.
Барменша Эллис.
Люди, которыми я питался в Новом Орлеане. Их слишком много, и я не тратил время на то, чтобы узнать их имена. Им просто не повезло — они попались на моем пути, когда я был голоден
Келли. Она умерла потому, что у меня хватило глупости воображать, будто ее похвалят за помощь двум вампирам.
Сазерленды.
Бриджит, Лидия, миссис Сазерленд и Уинфилд. Обычная семья, которая просто привлекла внимание безумного мстительного вампира.
А теперь Лекси. Лекси, которая должна была остаться в Новом Орлеане, в своем приюте для не-мертвых, в безопасности, в собственном мирке, где все было бы хорошо.
Она умрет следующей, если я не найду способ спасти ее.
Я провел слишком много времени в Нью-Йорке, оплакивая вою судьбу, ноя и чувствуя себя проклятым. Жалуясь, оставаясь в стороне, я позволил, чтобы вокруг меня творилось зло. Теперь пришла пора действовать. Настало время справедливости. Я должен переплавить в гнев свои одиночество и отчаяние. Я не должен больше быть тем трусом, которым был в обоих жизнях, позволив отцу устроить помолвку с девушкой, которую я не любил, позволив Дамону пытать меня и убивать тех, кого я люблю.
Никогда больше я не склонюсь перед чужой волей. Отныне я буду сражаться.
И я освобожу Лекси, даже если это будет последнее, что я сделаю.
Я скомкал листок в кулаке, чуть не рыча при этом. Как он ее унес? Я ничего не слышал, даже вампирским слухом. Слуги, мыши и крысы под полом, но ничего больше. Вампир Люций вошел в полной тишине и сумел схватить — или вырубить — Лекси прежде, чем она закричала. С какой скоростью он должен двигаться, сколько Силы иметь… Но он, со всей его древностью и адским происхождением, продемонстрировал этим клочком бумаги свою единственную слабость. Ему нужно торжествовать. Если бы на его месте был Дамон, я бы обнаружил внизу мертвую Лекси. Но он хочет, чтобы я знал, что все вокруг меня в опасности, он хочет запугать меня, прежде чем убить.
В голове осталась одна мысль. Если Лекси жива, мой долг — спасти ее. Если уже нет… я имею полное право убить прислужника Клауса и сделаю это с большим удовольствием. Клянусь.
Что он сказал в тюрьме? Око за око? Он отнял у нас с Дамоном жен и их семью, потому что мы отняли у него Катерину. Но Сазерленды были людьми, существами не слишком важными, от которых легко избавиться. Его возлюбленная Катерина сгорела вместе с церковью.
А что, если…
Мысли путались, но одна все-таки выплыла на поверхность.
Что, если он собирается убить Лекси тем же способом?
Внезапно я понял, что у меня снова появился шанс. Но в какой церкви? Их в городе не меньше нескольких сотен.
Я выбежал наружу. Запах гнили висел в воздухе, как будто Люций оставил для меня след. Я пошел по следу на юг, чувствуя, как прибавляются силы с каждым шагом по мере того, как я приближался к Лекси и к самому себе, каким я должен быть. Я пытался держаться подальше от людей, но это не сработало. Я пытался жить с ними — результаты оказались катастрофическими. Но я никогда не пробовал более скромный способ. Я никогда не стану человеком, но я могу помогать людям, как помог Бриджит в парке. Я не могу жить с людьми, но я могу найти друзей как среди людей — например миссис Сазерленд, так и среди вампиров — Лекси. Такие узы привяжут меня к этому миру и заставят быть честным.