Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812

Мэхэн Альфред Тайер

В три часа весь флот был уже под парусами; солнце между тем быстро клонилось к закату, и погода была пасмурная с порывистым ветром. По неопытности офицеров, суда не могли держать строй и шли в беспорядке к опасному проходу, достигнуть которого засветло они не могли, так как вход в него находился в пятнадцати милях от оставленной ими якорной стоянки. Адмиралы, за исключением Ришери, перешли со своих флагманских линейных кораблей на фрегаты, причем оба главных начальника, Гош и Морар де Галль, избрали для себя фрегат «Фратерните». С наступлением темноты ветер зашел к югу, угрожая сделаться противным, а тогда следование судов проходом Ра стало бы невозможным. Сознавая опасность и принимая во внимание, что Кольпойса не было в виду, адмирал отменил сигналом свое прежнее приказание и велел флоту повернуть через фордевинд и пройти Ируазским каналом. В общем беспорядке и при увеличивающейся темноте сигнал этот не был понят, и его исполнили только адмиральское судно и с полдюжины других, и в том числе лишь один линейный корабль; все же остальные суда продолжали идти к проходу Ра. Таким образом, в самый момент выступления оба главных начальника были отделены от вверенных им частей. Чтобы подтвердить свое приказание, устно или посредством сигнала, Морар послал корвета, но это не принесло никакой пользы: его не поняли. Замешательство увеличилось еще тем, что Пелью, присоединившись к головным судам, шел вместе с ними Ируазским каналом и, пуская ракеты, сжигая фальшфейера и стреляя из пушек, совершенно расстраивал все попытки французского адмирала передать при помощи этих сигнальных средств свои приказания флоту. [80] Среди этой сумятицы 74-пушечный корабль «Ситизан» наскочил на камень, находящийся у начала прохода, и погиб, при чем своими пушечными выстрелами и сигналами о бедствии содействовал еще большему усиленно замешательства. [81] В половине девятого часа

вечера суда, с которыми шел «Индерфатигебл», обогнули внешнюю оконечность Шоссе-де-Сен и направились к югу с очевидным намерением присоединиться к остальным судам экспедиции. Видя это, Пелью взял курс на Фальмут, куда и прибыл 20 декабря. Если бы этот порт служил тогда местом сбора для флота Канала, или хотя бы для его сильного отряда, то было бы еще время принять соответствующие меры, так как французы пришли в бухту Бэнтри не раньше 22-го числа, ветер же дул от О, и расстояние равнялось всего двумстам пятидесяти милям.

80

При выполнении этого смелого предприятия Пелью помогло несколько то обстоятельство, что его фрегат был захвачен у французов и поэтому легко мог быть принят за одно из судов экспедиции. Он держался близко, часто на половинном расстоянии пушечного выстрела от головного корабля.

81

Большая часть команды «Ситизан» была спасена.

Утро 17 декабря застало силы французов разделенными на три потерявшие друг друга из виду части. При обоих главных начальниках находились один линейный корабль и три фрегата. Второй по старшинству флагман, контр-адмирал Буве, имел при себе восемь линейных кораблей и девять других судов. Согласно полученным приказаниям, он в течение двух последующих суток, 17 и 18 декабря, продолжал идти на W. 19-го числа, вскрыв пакет с инструкциями и придя на меридиан мыса Мизен Хэд, он изменил курс на N. В тот же день к нему присоединилась третья часть экспедиции, и таким образом, под его начальством собралось пятнадцать линейных кораблей и, за тремя маловажными исключениями, все другие суда, кроме бывших с Гошем и Мораром. Груши, непосредственно следовавший по старшинству за Гошем, находился вместе с Буве. Таким образом при адмирале были, в сущности, все силы экспедиции. Недоставало, к несчастью, только души ее – молодого, доблестного и талантливого Гоша, этого серьезного соперника возраставшей славы Бонапарта, надеявшегося Ирландской экспедицией восстановить блеск своей звезды, которая начала уже меркнуть перед звездой его конкурента.

За все время перехода Буве восточный ветер лишь весьма ненадолго сменился ветром юго-западным и, несмотря на весьма густые [82] по временам туманы, все суда, бывшие с Буве 19-го числа – т. е. тридцать пять из числа сорока трех, входивших в состав экспедиции, – находились уже рано утром 21 декабря в полном сборе в виду Ирландского берега. «Великолепная погода, – писал пылкий, неугомонный ирландец Вольф Тон, находившийся на одном из этих судов, – ветер благоприятен, и нечего было бы больше и желать, если бы только наши отсутствующие товарищи были с нами. В настоящий момент мы, идя под немногими лишь парусами, находимся самое большее что в трех лигах от берега, так что я могу различать полосы снега на горах. Что, если генерал не соединится с нами? Если мы, исполняя полученные инструкции, будем крейсировать здесь в течение пяти суток, то англичане нападут на нас, и все будет кончено. Девять часов (пополудни). Мы теперь находимся в назначенном месте сбора; до двенадцати часов (полдня) шли по направлению к берегу и были в это время так близко к нему, что можно было перебросить туда сухарь. В полдень повернули оверштаг и пошли в море, начав таким образом по всем правилам свое пятидневное крейсерство… Мы подошли к бухте Бэнтри, и никогда во всю свою жизнь я не был так взбешен, как в то время, когда мы повернули назад. Продолжаем делать короткие галсы; ветер – противный».

82

«Туман так густ, что мы не можем видеть и на расстоянии длины корабля; туман стоял весь день». «Состояние погоды не дозволяло адмиралу Кольпойсу держать свой флот в пределах наблюдения, и в воздухе висела такая мгла, что приходилось все время делать туманные сигналы выстрелами из пушек».

Ветер сделался теперь противным не потому, что он изменил свое направление, а лишь вследствие того, что вершина бухты Бэнтри лежит на ONO от входа в нее. Ветер, благоприятствовавший выходу из Бреста и совершению самого перехода, делался почти прямо противным на последней его части, не превышавшей своей длиной тридцати миль. К несчастью еще, за время плавания к северу по меридиану бухты Бэнтри ветер незаметно отнес флот к западу, так что первым показавшимся в виду береговым пунктом был не Мизен Хэд, лежащий по восточную сторону входа, а остров Дерсей, лежащий по западную его сторону. Если бы суда подошли к берегу в том месте, на которое рассчитывали, то, обогнув вплотную Мизен Хэд, они могли бы попасть в пункт, лежащий по крайней мере на двенадцать миль дальше в глубину бухты, чем остров Дерсей, и стать там на якорь. Теперь, когда судьба перестала баловать экспедицию благоприятными ветрами, явственно стала сказываться ее слабость. Судовые команды, составленные большей частью из непривычных к морю людей с добавлением лишь весьма незначительного числа опытных матросов и стесняемые к тому же на каждом шагу наводнявшими суда массами солдат, не могли управляться со снастями и парусами со сколько-нибудь значительной быстротой. Между тем особенной быстроты действий требовала непрерывная на протяжении тридцати миль лавировка в узкой бухте против свежего противного ветра, когда имело значение даже ничтожное расстояние и, будучи потеряно, оно должно было наверстываться прохождением втрое или вчетверо большего пути, когда требовалось весьма быстро брать рифы у парусов или же поднимать, ставить и убирать их, когда, наконец, каждые полчаса производились перемены в стоявших парусах. Такая лавировка была бы едва под силу наилучшему и хорошо управляемому отдельному судну и служила бы ему прекрасной рекомендацией даже без помех со стороны других судов. Для целого же флота, составленного из тридцати пяти судов, укомплектованных и вооруженных подобно судам Буве, и притом вынужденных беспрестанно давать друг другу дорогу при взаимных пересечках курса, добраться до вершины бухты Бэнтри оказалось невозможным. Между тем они нашли бы там защиту от восточных ветров, свирепствовавших на море непрерывно в течение всей следующей недели.

Всю ночь 21 декабря и весь день 22-го флот продолжал идти лавировкой, к ночи же адмирал с восемью линейными кораблями и семью другими судами стал на якорь у острова Бир, находясь все еще в двенадцати милях от вершины бухты. Остальные двадцать судов остались позади, под парусами. 23-го числа целый день дул крепкий восточный ветер, и ничего не было сделано. 24 декабря погода стихла, и было решено предпринять высадку, хотя другие суда и не подошли, так как они (все двадцать) были отнесены ветром в море. Стоявшие у острова суда снялись с якоря, но идти вперед не могли. «Мы сделали, я думаю, триста галсов, – писал огорченный Вольф Тон, – и не подвинулись по прямому направлению и на сто ярдов». С заходом солнца эскадра снова стала на якорь, и за ночь ветер усилился до степени шторма и дул, не ослабевая, весь день 25 декабря, так что сообщение с берегом на шлюпках установить было невозможно. Между тем сдрейфовало несколько судов и лопнуло несколько якорных канатов. Вскоре после того как смерклось, сдал якорь на флагманском корабль Буве, и «Иммортолите» по дрейфовало к острову Вир. После того как и второй якорь не мог задержать судно, адмирал обрубил оба каната и пошел в море, приказав сигналом и остальным судам сделать то же. На те из них, мимо которых проходил «Иммортолите», приказание это было передано устно. В числе последних был и тот корабль, на котором находился Вольф Тон. Этот корабль, однако же, продолжал оставаться на месте до 27 декабря, когда, наконец, ветер стал стихать, и командир, оставшийся теперь старшим на рейде, созвал военный совет. Ввиду того, что в бухте оставалось всего лишь четыре тысячи солдат и не было ни орудий, ни боевых, ни съестных припасов, необходимых для десанта, этим советом было решено отказаться от высадки. Так как ветер стал переходить к SW, грозя обратиться в шторм, то эта малая эскадра, состав которой сократился до шести линейных кораблей и четырех меньших судов, поспешила уйти в Брест, куда и прибыла 12 января. Контр-адмирал Буве намного опередил их, так как вернулся в Брест еще 1-го числа. [83] К 14 января, т. е. через четыре недели и один день со времени выступления экспедиции, тридцать пять судов из ее состава после различных приключений, которые нет необходимости излагать здесь, вернулись в целости, хотя и далеко не в невредимости, во французские порты. Пять судов (и в том числе «Ситизан»), потерпевшие крушения в самую же ночь отправления, погибли или были уничтожены своими же офицерами, и шесть судов [84] были захвачены англичанами.

83

16 февраля 1797 года Буве был без суда разжалован Директорией и вернулся во флот, уже во время Консульства. По суждению капитана Шевалье, «он слишком рано отчаялся в успехе экспедиции… и забыл, что он был обязан руководиться только великими интересами, случайно ему вверенными».

84

По Шевалье. По Джемсу, захвачено было семь судов.

Остается

еще дать отчет об одном судне, судьба которого послужила драматическим завершением всего предприятия, начавшегося крушением одного линейного корабля и окончившегося еще более печальной гибелью другого. Этот корабль, носивший славное революционное имя «Друа де л'Омм», упорно держался у Ирландского берега вплоть до 5 января, когда, наконец, оставшись одиноким и лишившись всякой надежды, направился обратно в Брест. 13 числа он встретился с двумя английскими фрегатами, одним из которых был «Индефатигебл» Пелью. Оба неприятельские судна стали сближаться с французским кораблем, у которого между тем как раз перед наступлением темноты снесло фор– и грот-стеньги. Дул крепкий западный ветер, и командир «Друа де л'Омм», опасаясь встречи с более сильными и многочисленными неприятельскими судами, решился держать прямо к берегу Франции. В половине шестого подошел «Индефатигебл», сохранивший свою полную способность движения под парусами, и начался бой. Час спустя приблизился на расстояние пушечного выстрела и его спутник, «Амазон». Бой длился в течение всей долгой ночи с немногими лишь перерывами, делавшимися по произволу оставшихся невредимыми английских фрегатов. Что же касается «Друа де л'Омм», то его и без того затруднительное положение усилилось еще падением бизань-мачты, что произошло в половине одиннадцатого. Волнение было настолько сильно, и суда так заливало волной, что команде фрегатов приходилось работать по пояс в воде, тогда как корабль не был в состоянии стрелять из орудий нижней батареи. На «Индефатигебл» – который один только уцелел из участников этого боя – оказалось впоследствии в трюме четыре фута воды. 14-го числа, в половине пятого утра, внезапно открылся берег, который внимательно высматривался с судов. Оба английских фрегата находились тогда несколько впереди «Дройтс де Хомме», на его крамболах. Они привели к ветру, каждый по свою сторону от неприятеля, и легли один на N и другой на S. Как оказалось впоследствии, все три судна находились в открытой бухте Одиерн, образуемой низменным берегом Бретани в тридцати пяти милях к югу от Бреста, между мысом Ра и скалами Пенмарк. После напряженных усилий и сделав два поворота через фордевинд, «Индефатигебл» обогнул наконец эти скалы на расстоянии трех четвертей мили. Когда он уже днем проходил мимо них, «Друа де л'Омм» лежал на боку в глубине бухты, и по нем ходили буруны. «Амазон», положение которого оставляло слишком мало времени для того, чтобы тут с успехом могло быть применено искусное управление, также стал на мель в двух милях к северу. Но тут, однако, и кончается сходство. Хорошо обученная и дисциплинированная английская команда благополучно добралась до берега. Злополучный французский корабль, переполненный людьми, по большей части совершенно непривычными к морю, имел еще вдобавок несчастье стать на мель, лежащую вдали от берега. Для него наступили трое суток ужасных лишений, без пищи и питья. Только 17-го числа шторм настолько стих, что сделалось возможным подать помощь с берега; последний из потерпевших крушение и оставшихся в живых был снят с судна лишь 18 января. Из тысячи трехсот человек, находившихся на корабле при начале сражения, двести шестьдесят были убиты и ранены и двести семнадцать погибли при крушении.

Экспедиционному флоту, разъединившемуся в ночь отплытия, удалось затем, как уже известно, снова соединиться почти до полного своего состава и достигнуть таким образом Ирландии, причем, однако же, в числе немногих отсутствовавших судов оказалось самое важное – фрегат «Фратерните», на котором находились оба главные начальника; это замечательное совпадение возбуждает весьма понятное любопытство относительно того, что делалось с фрегатом в течение этих критических дней. 17 числа вместе с «Фратерните» находились еще два фрегата и один линейный корабль – «Нестор». 20 числа оба фрегата исчезли, и остался налицо один лишь «Нестор». Последующее сличение вахтенных журналов показало, что если бы не туман, застилавший тогда море, то «Фратерните» был бы в виду главной части экспедиции, направлявшейся под начальством Буве на север, к Мизен Хэду. В эту ночь отделился и «Нестор». 24 декабря, когда «Фратерните» продолжал держать курс в бухту Бэнтри, куда уже прибыли к этому времени главные силы экспедиции, показалось судно, похожее на линейный корабль. Не получив ответа на сделанные этому неизвестному судну сигналы, «Фратерните» пошел от него на W и, заметив, что его догоняют, был принужден выбросить за борт несколько орудий. В продолжение ночи «Фратерните» ушел, однако же, от своего преследователя и снова взял затем курс в бухту Бэнтри; но теперь ему в лоб дул уже тот самый восточный шторм, который согнал Буве с его якорной стоянки. 29 декабря Гош и Морар встретились с первыми судами экспедиции, которых видели еще тогда, когда расставались с «Нестором»; но невесела была эта встреча. Одно из судов, «Сцевола», тонуло, тогда как другое, «Революсьон», само весьма сильно поврежденное при столкновении, происшедшем в бухте Бэнтри, спасало его команду. Принимая во внимание опасное положение «Революсион», на котором было теперь две тысячи двести человек при запасе провизии всего лишь на восемь суток, и узнав о разъединении судов в бухте Бэнтри, Гош и Морар решили вернуться. 13 января оба судна уже прибыли в Рошфор. Неизвестно, удалось ли бы Гошу, с его воинственным пылом, с огромным престижем его славы и с глубоким личным интересом в успехе экспедиции, побороть те материальные препятствия, перед которыми спасовала не подкрепленная вдохновением энергия Буве, но следует признать поразительным фактом то, что из числа многих судов не удалось добраться до Ирландского берега почти только одному и именно тому, на котором находились оба главных начальника.

Из предшествующего изложения видно, что вопрос о том, состоится или нет высадка французов, зависел всецело от того, будут ли они в состоянии или нет пройти тридцать миль, отделяющие вход в бухту Бэнтри от ее вершины. Как ни оценивать их шансы на успех в деле завоевания или же освобождения Ирландии, – что представляется чисто умозрительным вопросом, зависевшим от многих условий скорее политического или экономического, нежели военного характера, – нельзя все же сомневаться в том, что им удалось совершить переправу морем и почти достигнуть пункта своего назначения, не только не встретив помехи со стороны британского флота, но даже и не увидев его. 21 декабря главная часть экспедиции находилась уже у входа в бухту Бэнтри, тогда как Кольпойс, начальник флота, наблюдавший, или, вернее сказать, назначенный для наблюдения за Брестом, только 22-го числа узнал о состоявшемся отправлении экспедиции, оставаясь, однако, еще в неизвестности относительно принятого ею направления. Благодаря усердию и предусмотрительности Пелью, Бридпорт получил это известие в Портсмуте в тот же день, как и Кольпойс или, может быть, и накануне. Прибытие неприятеля к берегу Ирландии стало известным в Лондоне не раньше 31 декабря, причем флот Бридпорта не тронулся до этого времени с места. Только непрерывная непогода, сопровождавшаяся противным ветром, воспрепятствовала высадке, которую при более благоприятных обстоятельствах, не колеблясь, произвел бы и Буве. Если бы неприятель и не потерпел от этого никакого другого ущерба, то во всяком случае он потерял бы Корк, находящийся всего в сорока пяти милях оттуда. «Мы намерены идти на Корк с такой быстротой, как будто бы в нас вселился сам дьявол», – писал в своем дневнике Вольф Тон. Насколько тяжел был бы этот удар для англичан, можно судить по тому факту, что в этом пункте находилось различных запасов на сумму полутора миллиона фунтов стерлингов, и, между прочим, тут хранилась провизия, заготовленная на следующий год для флота. Ирландия была в то время богатым источником для снабжения флота.

Такое упущение со стороны британского флота, имевшего за собой значительное превосходство в силе, едва ли можно не признать постыдным, и как тогда, так и теперь оно требует исследования породивших его причин. Шум, поднявшийся в то время при общей панике и разочаровании, давно уже прекратился, но самый случай все же представляет богатое поле для исследования того, насколько диспозиция флота Канала соответствовала здравому пониманию основных начал военного искусства.

Всякому, кто даст себе труд подумать об этом, станет очевидным, что для флота, имеющего своей задачей расстраивать замыслы неприятельского флота, нельзя найти другого более подходящего места, чем непосредственно перед портом, из которого должна выйти наиболее сильная неприятельская часть. Коль скоро неприятель уйдет, и место назначения его останется неизвестным, то выбор положения, которое следует при этом занять, становится уже делом предположений и догадок. Их можно, пожалуй, отнести к проницательности, в случае, если они оправдаются, но все же они не могут оправдать первоначальной ошибки в диспозиции, если только ее можно было избегнуть. Было бы утомительным приводить новые примеры, но можно сослаться на два из них, описанные в этом сочинении, а именно на положение Бридпорта после прорыва Брюи в 1799 году и на положение Нельсона после прорыва Вильнева в 1805 году. В последнем, однако же, случае адмирал не только имел уважительные основания не крейсировать перед Тулоном, но даже прямо обязан был не делать этого.

Подобного рода затруднение представилось и в конце 1796 года. Как правительству, так и адмиралу, начальствовавшему над флотом Канала, было известно о шедших в Бресте приготовлениях к большой экспедиции, в которой, как можно было опасаться, могли принять участие и испанцы. Относительно непосредственного объекта подготовлявшихся враждебных действий существовало некоторое разногласие: по слухам, усердно распространявшимся французским правительством, то могла быть Португалия – союзница Великобритании, или Гибралтар – ее аванпост, или же Ирландия – подвластная ей страна. Достоверно же было известно лишь одно – что наиболее несомненная и самая крупная из составных частей экспедиции находилась в Бресте. Туда стягивались войска и там же производилась погрузка на суда оружия в количестве, значительно превышавшем потребность в нем экспедиционных частей, [85] что указывало на ожидание содействия со стороны жителей местности, избранной для высадки.

85

Вольф Тон утверждает, что на судах экспедиции находилось 41160 мушкетов.