Влюбленный мятежник (Том 2)
Шрифт:
Они могли быть глазами обманщицы.
Она знала теперь очень многое. Она знала об оружии и боеприпасах, спрятанных в доках. Если она предаст их теперь...
Господи, пусть она не сделает этого, думал он с мукой.
Глава 14
Нью-Йорк
Май 1776 года
Она не предала бы его! Господи, надо же было быть таким идиотом!
Так думал Эрик Камерон два месяца спустя, сидя в большой белой парусиновой палатке Вашингтона в Нью-Йорке и глядя на своего старого друга. Генерал только что закончил писать приказы о перебазировании
– Самое главное, - сказал ему Вашингтон,.
– что конгресс дал разрешение на каперство. Любой урон, который ты сможешь нанести на море неприятелю, будет только приветствоваться.
Был конец мая. Все предыдущие недели они провели, окапываясь и роя траншеи, чтобы отбить ожидавшееся наступление на Нью-Йорк.
Для колонистов настали тяжелые времена. И вот в разгар этих событий Эрик сидел подле Вашингтона и слушал перехваченное шпионское донесение лорду Данмору о том, что в Камерон-Холле хранятся оружие и порох. Пришла также срочная депеша от генерала Льюиса, возглавлявшего ополчение Виргинии, с просьбой к Эрику прибыть как можно скорее, чтобы попытаться дать отпор ожидаемому нападению с моря.
У Эрика мерзли руки. Несмотря на почти летнюю жару, он чувствовал себя так, словно чьи-то ледяные пальцы в дьявольской пляске бегают по его спине. Он и так дал понять Аманде, что разрешает все сомнения в ее пользу. Он уже познал ее обман, но поверил ее клятвам.
Он никогда не был дураком. Чем сильнее были его чувства, тем большим казалось предательство. Грезя о проведенных с ней вместе ночах, он невольно мучил себя воспоминаниями о струящихся по его обнаженному телу волосах, ее глазах, блестящих, как изумрудное море, мечтал о ее глубоком и громком дыхании в его объятиях, о ее запахе, сладко дурманящем даже во сне.
Они были одни с Вашингтоном. Генерал с грустью посмотрел на своего друга и, достав откуда-то бутылку виски, предложил глоток Эрику.
– Последний раз ты был дома в конце марта?
Эрик кивнул в знак согласия. Он протянул генералу перехваченное донесение, подписанное "Принцесса", и грязно выругался.
– Не слишком ли поспешно ты ее осуждаешь?
– предостерег его Вашингтон.
Эрик покачал головой. Его следующие слова были грубыми, холодными и безжалостными, он сам это почувствовал:
– Генерал, я, наоборот, слишком долго тянул, и это промедление может дорого обойтись нам всем, Эрик встал, одним глотком допил остатки виски и резко отдал честь.
– С вашего разрешения, я поплыву на юг.
– Каковы твои планы?
– Бить Данмора, Стирлинга и Тэрритона!
Вашингтон встал, протянув Другу руку на прощание:
– Будь осторожнее, Эрик. Боюсь, что тебя ожидает худшее. Здесь наступления пока не предвидится, а вот Данмор уже бороздит воды Виргинии. Эрик, не знаю, как тебе сказать, но ты можешь найти свой дом разрушенным, сожженным дотла.
– Вполне возможно.
– А твоя жена...
– Клянусь, она от меня не уйдет!
– Эрик!..
– Я знаю, что она опасна. Я доберусь до нее. Я хочу отправить ее во Францию под надежной охраной.
Вашингтон пожал ему руку:
– Может статься, что она невиновна.
– Вы единственный все время предупреждаете меня о возможности ошибки. Но все доказательства прямо указывают на нее.
– Может, да. А может, и нет. Может, она заслуживает справедливого суда.
Эрик стоял, готовый уйти, горя нетерпением отплыть.
– Сэр, я уже свершил справедливый суд, - твердо сказал он.
Взяв предназначенные ему приказы, он оставил Вашингтона, пообещав вернуться при первой возможности. Возвратившись в дом, который он выбрал для штаба в нижней части Манхэттена, Эрик вызвал Фредерика и попросил того подобрать хорошую команду для корабля.
Эрик собирался в дорогу, когда кто-то негромко постучал в дверь.
Он быстрыми шагами пересек комнату, обогнув грубый деревянный стол и простую походную кровать, и резко распахнул дверь. Лицо его было искажено гримасой душевной боли.
К его удивлению, за дверью оказалась Энн-Мари Мабри, дочь сэра Томаса.
Энн-Мари после той бостонской ночи многое пережила. Она организовывала многочисленные женские акции протеста, бойкот английских товаров, она обручилась с молодым человеком, который погиб в Бостоне. Она больше не была юной кокеткой, превратившись в красивую, взрослую женщину с мягкой улыбкой. Она последовала за своим отцом на войну, и мужчины здесь считали ее чуть ли не ангелом.
"Ну почему я не выбрал в жены ее?
– с горечью думал Эрик.
– Она верна тому же правому делу, что и я, нежна и прекрасна, у нее искренние голубые глаза и такая ласковая улыбка!"
Но даже думая так, Эрик знал, что не может повернуть время вспять, что он по-прежнему любит Аманду, даже сейчас. Если он поймает ее, он поступит с ней так, как должно, но не разлюбит ее.
Он был навсегда заколдован волшебством изумрудных глаз и пылающих рыжих волос. Никакая другая женщина не могла взволновать его так, как она.
– Энн-Мари, входи, - сказал он сдержанно.
– Мне почти нечего тебе предложить, хотя в кофейнике еще что-то осталось. Можно быстро подогреть кофе. А есть еще и бренди.
– Эрик, прошу тебя, я пришла не за этим.
– Энн-Мари замялась.
– Я пришла просить тебя очень хорошо подумать, прежде чем ты совершишь непоправимое.
Он помолчал, глядя на нее с удивлением и некоторой долей любопытства.
– Энн-Мари, они хотят сжечь мой дом, первый камень которого был заложен в конце двадцатых годов прошлого века. Они захватят оружие, предназначенное для виргинского ополчения и для нашей армии. И послушай, Энн-Мари, британцы узнали об оружии потому, что моя жена - хозяйка этого самого Камерон-Холла - сказала им об этом.