Влюбленный мятежник (Том 2)
Шрифт:
– Ах ты, подлец! Я возненавижу тебя! Никогда не прощу!
– Не теряй надежды. Может, Данмор еще сумеет добраться до меня.
– Ты заслуживаешь веревки палача!
– Вот как? А ты будешь рыдать на похоронах? Ты ведь, кажется, сказала, что любишь меня?
– О, Эрик, пожалуйста! Не отсылай меня!
Он поднял ее на руки и отнес обратно в постель. Глядя в наполненные слезами изумруды ее глаз, он вдруг всей душой захотел отменить свое решение.
Но тут же сердце; его ожесточилось. Камерон-Холл мог оказаться сожженным дотла. Она ушла с Тэрритоном. Она сама призналась, что пошла с ним. Больше
Но он не может ей доверять. Он доверился ей прежде, а она предала. Раз за разом она предавала его. А ведь на карту поставлены жизни людей.
Эрик улыбнулся, затем наклонился и поцеловал ее в губы. Ему уже пора было уезжать, но он не смог удержаться. Положив ладонь на ее грудь, он ощутил в себе мучительное желание. Прижавшись к ее рту в долгом и медленном поцелуе, он гладил ее тело, словно старался, чтобы руки запомнили ее не хуже, чем глаза.
Затем он встал и печально посмотрел на нее сверху вниз:
– Оревуар, любимая.
Развернувшись, он шагнул к двери. Аманда вновь вскочила с кровати и бросилась за ним.
– Эрик!
Он затворил дверь. Послышались удары кулаками по двери, потом ругательства. Он напрягся, вслушиваясь в поток слов, срывавшихся с ее губ. Потом услышал, как она повалилась на пол. И как безутешно зарыдала.
Пожар войны жарко горел теперь в этом раю.
Льюис ждет Эрика и его людей. Они должны положить конец натиску англичан, а затем ему предстоит вернуться к Вашингтону. Конгресс уже заседает, со дня на день колонии объявят себя независимыми.
И он рискнет всем в этой борьбе.
Но он не проиграет! Эрик дал себе клятву и, обернувшись, посмотрел на дверь в спальню. Острая, тоскливая боль пронзила его сердце. Если бы только она была с ними!
Если бы только она любила его...
Глава 16
В первых числах июля, после разгрома Данмора, Эрик должен был вернуться и занять свое место подле Вашингтона, но вместо этого решил заехать домой. Оставалась слабая надежда, что Аманда еще не отплыла во Францию. А ему вдруг очень захотелось выслушать ее еще раз. Отчаянно захотелось. Он наговорил ей массу ужасных слов, выдвинул такие тяжкие обвинения, но большинство из них были лишь следствием страха, смешанного с яростью.
Эрик пришпорил коня, оставив Фредерика глотать поднятую им пыль. Но когда он подъехал к длинной аллее, ведущей к дому, сердце его упало. С подъема Эрик увидел, что "Родной земли" у пристани нет. Аманда уже уехала.
Добравшись до дома, он тем не менее нетерпеливо рванул на себя дверь, но встретили его лишь Ричард и горничные. В палящей жаре июля дом казался холодным и покинутым. Эрик медленно поднялся к галерее, чувствуя, как пустота обступает его. Аманда стал? неотъемлемой частью дома. Аромат ее духов преследовал его, ему слышалось эхо ее голоса, ласковый и женственный шепот, такой задорный и влекущий. Самый замечательный на свете! Во Франции она будет сама в безопасности - и не сможет повредить колониям.
Но ни слова, ни логика не помогали. Его мир стал холодным, дом без нее превратился в безжизненную коробку из кирпича и бревен.
– Лорд Камерон!.
Он развернулся и посмотрел вниз. В холл ворвался Фредерик:
– Лорд Камерон! Независимость! Конгресс проголосовал за независимость! Шестого
Да, они совершили это. Эрик, вцепившись в перила лестницы, уставился на печатника. Они воюют уже больше года, но теперь их борьба узаконена. Теперь они не повернут назад. Никогда, Они стали свободными.
Его сотрясала крупная дрожь. Он вдруг порадовался, что услышал эту новость здесь, в Камерон-Холле. Пусть и опустевшем. Он снова знал, за что бороться, за что умирать.
Он поспешно сбежал вниз.
– Ричард! Бренди, парень, лучшего в доме! Конгресс наконец-то решился! Боже мой, зови слуг, зови всех. Тост! За.., свободу!
***
В конце сентября Эрик сидел в палатке Вашингтона, разбираясь в картах Нью-Йорка и Нью-Джерси, когда тому доставили донесение.
Он увидел, как генерал изменился в лице; плечи его великого друга поникли, лицо стало пепельно-серым.
– Они поймали моего юного разведчика, - сказал генерал.
Эрик быстро начал припоминать Вашингтон попросил рейнджеров из Коннектикута предоставить человека, который бы остался в Нью-Йорке, чтобы собирать сведения о позициях британцев. На вторую просьбу добровольцем вызвался молодой человек по имени Натан Хайл, который отправился в город под видом учителя-голландца.
Вашингтон ожесточенно потер висок.
– Ему было не больше двадцати одного года. Его выдали. Хоув приговорил его к повешению.
– Протяжно вздохнув, он снова взял донесение в руки. Хэйл произнес речь, которая потрясла британцев, и закончил такими словами ты только послушай Эрик, это потрясающе: "Я сожалею лишь, что у меня всего одна жизнь, которую я могу отдать за свою страну". Одна жизнь. Боже!
– Это война, - тихо сказал Эрик после паузы.
– Это война. Мы еще многих потеряем, - признал Вашингтон, - но этот Хэйл,. И такая мужественная, душа должна быть жестоко лишена жизни!
Жестоко? Да, думал Эрик, - трясясь на следующий день в седле вместе со своим отрядом. Жестоко, но и поучительно. Слова Хэйла передавались в войсках из уст в уста. Своей гибелью Натан Хэйл укрепил дух армии. Он завоевал себе бессмертие.
По ночам Эрика преследовал запах пороха. Будь его глаза открыты или закрыты, он видел шеренги солдат, слышал крики людей, ржание лошадей и ужасный грохот артиллерийской канонады. Но порой, когда пороховая пелена рассеивалась, перед ним представала Аманда.
Она шла к нему сквозь дым и кровь, а В увлажнившихся глазах читался упрек.
Они повесили Хэйла, эти британцы. Предателей обычно вешают, так принято на войне.
Но что, если она не лгала? Что, если она действительно перестала быть шпионкой? Что, если кто-то другой продолжает водить их всех за нос?
Эрик просыпался со стоном. И, лежа с открытыми глазами до рассвета, он знал, что утром сядет на коня и будет Сражаться опять, поведет своих людей навстречу смерти.
Двадцать восьмого октября они сразились с англичанами в битве на Белых равнинах. Американцы бились храбро и доблестно, с удивительным умением и упорством. Но постепенно регулярные части англичан вытеснили их с поля боя. Размахивая окровавленным клинком, Эрик отдал приказ своим людям отходить.