Влюбленный виконт
Шрифт:
– Мама!
В одно мгновение Мэдлин вырвалась из рук Люка, и он смотрел, как она бежит в шорохе шелковых юбок, а потом падает на колени прямо на грязный пол, крепко прижимает к себе сына, снова и снова повторяя шепотом его имя и поглаживая темную головку.
У Люка точно гора с плеч свалилась. Он провел рукой по волосам и прерывисто вздохнул, не отрывая взгляда от трогательного зрелища – встречи матери и ребенка. Что-то у него в груди смягчилось, и не в первый раз он представил себе младшего
Свою семью.
Если только он сможет заставить себя рискнуть.
Порой ему казалось, что уже слишком поздно. Он уже пошел на риск, несмотря на собственное сопротивление. Ничто не заменит ему то, что он потерял, и он не может вернуть Мэдлин то, что потеряла она, но мысль о строительстве новой жизни вместе с ней обрела четкие очертания, как если бы его существование в эти последние годы было смутной картиной, а будущее – чем-то абстрактным, чем-то таким, о чем он не желал думать до сих пор.
До Мэдлин.
– Быть может, ты хотел бы отвезти леди и ее сына домой? – любезно проговорил Майкл, встретившись взглядом с Люком. – Кажется, миссис Стюарт, в конце концов, не понадобятся деньги. До суда корона берет расходы по ее содержанию на себя. Если только, конечно, она не пожелает ответить на некоторые вопросы весьма тонкого свойства, ответы на которые будут интересны лишь ограниченному числу слушателей.
Люк сказал насмешливо:
– Я даже знать об этом не хочу. Благодарю тебя за помощь.
– Напротив, – пробормотал Майкл. – Я думаю, что это ты помог мне. Этот инцидент был совершенно… неожиданным.
Элис Стюарт ничего не сказала; ее состояние выдавало внезапно побледневшее лицо и загнанное выражение глаз. Люк подошел и взял Мэдлин за руку.
– Я уверен, дорогая, что вы не будете возражать, если мы уедем отсюда.
– Не буду, – с жаром согласилась она, не озаботившись даже взглянуть на женщину, которая предала их доверие и подвергла опасности сына.
Тревор был явно невредим и, кажется, считал, что пережил какое-то приключение, потому что безостановочно болтал о доках, когда они покинули грязное здание и пошли по пристани; пока они добирались до кареты и ехали домой, он то и дело бросал любопытные взгляды на Люка.
Когда они вышли из экипажа, Люк на мгновение задержал руку на талии Мэдлин.
– Я останусь сегодня у вас, – сказал он. – Я хочу быть с вами.
– Как вы самоуверенны, Олти, – отозвалась она, но улыбка ее была спокойна и полна надежд.
– Я могу понадобиться вам и Тревору.
Она перевела взгляд на сына, который взбежал по ступеням и был встречен явно обрадованным и восхищенным Хьюбертом и, кажется, всей прислугой.
– Судя по всему, случившееся никак не повредило ему. Просто чудеса. Слава Богу,
– Тем не менее я думаю, мне следует быть рядом, на тот случай если я вам вдруг понадоблюсь.
Должно быть, Мэдлин заметила в его голосе что-то странное, и глаза ее расширились.
– Я думал о следующих пятидесяти годах или о чем-то вроде этого, – продолжал Люк спокойно, как если бы он не делал ей предложение, стоя на улице под дождем. – Если вы хотите воспользоваться такой возможностью. Моя первая жена умерла.
– Очень жаль. Я этого не знала.
– Даже моя родня не знает. Она была испанкой… мы встретились после сражения при Талавере. Я еще не оправился от раны, когда мне поручили встретиться с нашими союзниками. – Он замолчал, передохнул, а потом продолжил как можно более равнодушным голосом: – Наши пути снова пересеклись после Бадахоса. Когда она сказала, что ждет от меня ребенка, мы обвенчались. Но шла война, она была активным участником событий… и ее убили. Я думал, что никогда не оправлюсь.
Это было простое объяснение, и когда-нибудь он расскажет ей всю историю, но не сейчас. Ему хотелось думать о будущем, а не о прошлом.
И опять прекрасные глаза Мэдлин наполнились слезами. Дождь опускался на ее волосы влажной дымкой из самоцветов. Она прошептала:
– О, Люк.
– Вы произвели на меня сильнейшее впечатление, – честно признался он слегка хриплым голосом. – Я сказал себе год назад после нашей единственной ночи, что это слишком большой риск – позволить себе быть рядом с вами. Стоя на коленях у могилы Марии, я поклялся, что никогда больше не воспользуюсь подобной возможностью.
– Колин умер. – Она вздохнула. – И я тоже думала, что никогда не оправлюсь. Мысль об этом пугала и меня. У нас с вами слишком много общего.
Голос у нее был тихий и слегка дрожащий. Он любил такой ее голос.
Потому что он любил ее.
– Я согласен, дорогая моя Мэджи. Особенно в этом.
Он поцеловал ее, не думая о соседях, о проезжавших мимо экипажах, о тонкой дымке дождя и, уж разумеется, о прислуге, собравшейся у дверей.
– Я вас люблю, – пробормотал он ей в губы. – Я вас люблю.
– Я тоже люблю вас. Люблю, даже когда вы называете меня Мэджи, – Она вспыхнула и высвободилась из его объятий. – Но вы сознаете, что мы ведем этот очень значительный и личный разговор на улице?
Он наклонился и прошептал ей на ухо, как именно, когда и где ему хотелось бы продолжить этот разговор, и если она раньше и раскраснелась, то теперь стала просто малинового цвета.
Он усмехнулся и пошел с ней наверх по ступеням.
Эпилог