Влюбленный
Шрифт:
В сценарии Рамиза Фаталиева «Зонтик для новобрачных», который я выбрал для следующей постановки, роль для Веры была. Не самая главная, правда. Но подходящая.
— Если бы ты знал, как мне надоело играть наивных девочек, — сказала Вера.
Я понимал ее. Ей было двадцать шесть. Как зрелая актриса, она хотела «переквалифицироваться» на экране в зрелую женщину. Но она выглядела много моложе своих лет — это во — первых, а во — вторых, играй она женщину в «Зонтике», мне пришлось бы отказаться от Алексея Баталова, которому было пятьдесят
— Прошу тебя: сыграй девочку — в последний раз.
И Вера согласилась. Действительно в последний раз.
Итак, Алексей Баталов. Кумир моей юности.
Не знаю, как для вас, но для меня, в каких бы фильмах он ни снимался, какие бы роли ни играл, он всегда оставался Борисом из фильма «Летят журавли». Эта роль в моем понимании стала его визитной карточкой. Не «Дама с собачкой» и не «Девять дней одного года», а именно калатозовские «Журавли» закрепили в зрительском сознании образ благородного Алексея Баталова.
Эта нравственная безупречность и привлекла меня к нему. Ученый, которого Баталову предстояло играть, тайно изменял жене. Но не осуждения я хотел, а понимания и сочувствия.
Баталов — умный актер. Не только потому, что у него умный вид. Он владеет железной логикой, и оттого в его ролях все кажется взвешенным и разумным. На репетициях он всегда задавал много вопросов, продумывал все до мельчайших деталей и лишь после этого произносил первые слова (даже если это было банальное «Здравствуй»).
Он в высшей степени доброжелателен. Ни разу я не услышал от него грубого слова, бесцеремонного осуждения кого-то или чего-то.
Он великолепный рассказчик и мог бы, если бы захотел, стать вторым Ираклием Андрониковым. Иногда, когда нам бывало скучно (по дороге со съемок), мы подначивали его на какой-нибудь рассказ. Мы поражались тому, что не было ни одного исторического лица или периода, о которых Баталов не мог бы рассказывать — пространно и красиво.
Составляя план книги, я легко дал названия трем ее частям. Я видел свою жизнь по «огибающей». Название второй главы «Разложение цвета» родилось спонтанно. Мне казалось, это имеет глубокий смысл, объясняющий во многом кризис, который предшествовал моему отъезду в Америку. Я спросил у моей Маши, есть ли такое понятие, как «разложение цвета», в живописи.
— Разложение цвета? — переспросила дочь. — Я не знаю. Может, и есть.
Я знал — в кино оно есть.
Однажды, еще студентом, я попал в просмотровый зал, где показывали «Возвращение Василия Бортникова» Пудовкина, и кто-то в зале предупредил, что копия будет плохая. От времени в негативе начались необратимые процессы, которые привели к разложению цвета.
Я увидел на экране кирпичного цвета небеса и посиневшую зелень.
Какие процессы происходят внутри нас? Что выгорает в душе со временем? В какие новые цвета окрашивается для нас привычный мир?
В 1983 году я потерял своего
Смерть друга — тяжелая вещь. Она бьет по нервам. Звенит последним предупреждающим звонком. Ты ищешь опору и смысл в текущих днях, а сама жизнь возьми да и оборвись.
Разложение цвета…
По инерции я продолжал работать, но на сердце было тревожно. Яркие некогда краски перестали меня радовать, дела — увлекать, а Вера — притягивать.
На фоне скрытых (негативных) перемен мне удалось снять свой последний советский фильм. Он назывался «На исходе ночи». Этот фильм критикой был принят равнодушно. Коллегами — пренебрежительно. А мной — серьезно. Сместилась система координат. Я терял ориентиры.
Началось разложение цвета.
Когда я первый раз вернулся из Штатов (в 1975 году), Виктор спросил меня:
— Зачем ты вернулся?
— Как зачем? — не понял я.
Он посмотрел на меня так, как будто я только что вылупился из яйца.
Это было смешно.
Две Четверки
Я всегда загадываю на нечетные цифры, но, оглядываясь назад, нахожу, что важнейшие рубежи моей жизни приходились на четные.Особенно заметны цифры 22 и 44.
Мама родилась в 1922 году.
Я родился в 1944–м, когда маме исполнилось 22.
В 1944 году раскулачили и сослали в Сибирь моего дедушку, сгноили 44–летним.
Мама умерла в 44 года, когда мне было 22.
Когда я дожил до 44, меня вдруг охватил страх. Я понял, что и сам нахожусь в переплете черных четных цифр.
Этих лет роковое число.
Разорвало все цепи креплений, И вплотную ко мне подошло Пограничное время решений. Двух четверок высокий забор Одолеть оказалось под силу, Я бросаюсь в манящий простор, В жизни — новую половину.Часть первая
Летом 1988 года я получил приглашение от Димы Демидова, давнего моего приятеля, живущего в Сан — Франциско. Настроение у меня было превосходное: незадолго до этого крупнейшая кинокомпания «20–й век Фокс» купила «На исходе ночи». Это был первый советский фильм, приобретенный Голливудом для интернационального показа. Это был мой фильм.
Я должен был поехать вполне заурядным способом — по частному приглашению, на два месяца, но я парил в небесах, втайне надеясь, что со мной в Америке непременно случится какое-нибудь чудо.