Влюбляясь в Бентли
Шрифт:
— Ты можешь убедить его, — отвечаю я. Стерлинг поцеловал ее. Когда-то они были одним целым. Старр могла бы убедить его, если бы попыталась. Я содрогаюсь при мысли об альтернативе. — Я не могу вынести мысли о том, что он с этой девушкой. Пожалуйста, не оставляй его там с ней.
— Мне очень жаль. — Она качает головой и поворачивается, направляясь к ресторану. — Это должно быть его решение. Я не могу сделать это за него. Ты не можешь сделать это за него. Лучшее, что ты можешь сделать, это улететь отсюда ближайшим рейсом и забыть о нем. — Ее нижняя губа подергивается, и я понимаю, что, хотя Старр делает вид, что это ее не беспокоит, это не так. — Я начинаю думать, что
— Не говори так, — пробормотала я, опустившись на ступеньку рядом с ней.
— Привет, пап, — говорю я, когда его телефон переключается на голосовую почту. Я колеблюсь. Это тяжело. Это моя ошибка, и теперь я прошу его исправить ее. — Я готова вернуться домой. Я ненавижу просить… Не мог бы ты перевести мне деньги на билет на самолет? Я все объясню, когда вернусь домой… Ты можешь связаться со мной по этому номеру. Прости меня, папа. Я люблю тебя. — Я нажимаю кнопку завершения вызова и убираю телефон в задний карман.
Ждать уже не хочется. От пребывания в этой квартире меня тошнит.
Сердце бешено колотится, когда я рывком открываю еще один ящик комода. Я переворачиваю стопки футболок во все стороны, пока моя рука не коснется деревянного дна ящика. Ничего. Ни черта. Захлопнув ящик, я обвожу взглядом квартиру в поисках другого места.
Должно же быть что-то: дебетовая карта или чековая книжка. Я видела достаточно, чтобы разрушить все мои чувства.
Опустившись на колени, я заглядываю под кровать. Под кроватью ничего нет, только пыль на светлом дереве. Я поднимаю голову и смотрю на дверь с другой стороны кровати: гардеробная Стерлинга.
— Надо было сначала начать с нее, — я поднимаюсь с пола и вытираю ладони о джинсы.
Нажимаю на выключатель, и флуоресцентный свет над головой начинает жужжать. В его шкафу пахнет им, но я не обращаю на это внимания, не позволяя себе уловить этот запах. Все подобрано по цвету. Отбросив в сторону висящие на вешалках рубашки, я осматриваю пол шкафа и вижу аккуратно выстроенные в ряд туфли. Потянувшись высоко над головой, я нащупываю полку, моя рука останавливается, когда натыкается на что-то твердое, зажатое между двумя пластиковыми контейнерами. Что бы это ни было, оно задвинуто на заднюю полку. От любопытства у меня свело живот.
Обхватив его пальцами, я задыхаюсь от знакомой формы: поднятые крылья и зазубренные перья.
Я спускаю своего орла.
Когда?
Как?
Почему?
На вечеринке Стерлинг был сильно пьян. Я помню, как отец собирался вернуть орла на камин в гостиной. Это был последний раз, когда я его видела. Этот единственный поступок меняет мое отношение к Стерлингу. Я больше не вижу в нем монстра, чье единственное намерение — причинить боль окружающим его людям. Стерлинг не хочет причинять боль никому, кроме себя. Я вижу потерянного и запутавшегося человека. Того, от кого я не могу так просто отказаться. Я достаю телефон Стерлинга и пролистываю его контакты, пока не нахожу имя Сойера. Стерлинг возненавидит меня за то, что я втянула его младшего брата, но мне все равно. Пришло время вовлечь Сойера.
Семья заботится о семье.
Глава 30
Копы и плохой парень
Сойер
Виктория ведет меня через вонь дерьма. Я дышу ртом, а не носом, насколько это возможно.
— Черт, как же здесь воняет, — жалуюсь я в проходе по темному коридору. Это не должно меня беспокоить, но что-то в этой свалке заставляет мое нутро бурлить так, как никогда раньше. Я знал, что у Стерлинга
— Почему ты решила позвонить мне? — спрашиваю я Викторию.
— Вы же братья. — Она бросает на меня косой взгляд. — Вы должны выбивать друг из друга дурь, верно?
— Да. Точно. — Отвечаю я, и в моей груди закрадывается сожаление.
Когда мне было тринадцать лет, я больше всего на свете хотел иметь винтовку Ruger Air Hawk. Черт возьми, для меня эта чертова винтовка была всем миром. Я умолял о винтовке, пока отец наконец не уступил и не купил мне ее. Конечно, отец сделал это по особому случаю. Он купил винтовку за то, что я подрался в школе. Он гордился тем, что я позволил мальчику нанести всего один хороший удар, после чего повалил его на пол и бил кулаками по лицу, пока учитель не оттащил меня. Лицо мальчика выглядело в десять раз хуже, чем мое, и я почти уверен, что сломал ему нос. Меня отчислили, и папа сказал, что это полная чушь, потому что начал другой мальчик, а я просто защищался. Он гордо ухмылялся, а его рука сжимала мое плечо, когда мы выходили из кабинета директора с розовым листком в руках.
— Ну что ж, ты заслужил отпуск. Эти люди ни черта не знают и уж точно не имеют ни полномочий, ни опыта, чтобы указывать мне, как я должен воспитывать своих сыновей, — сказал мой отец.
— Ты должен быть осторожен с этой штукой, — предупредил Стерлинг, проходя через гостиную с кисточками, зажатыми в кулаке. Мой брат считал себя следующим Винсентом Ван Гогом, часами сидящим в своей комнате и рисующим. В то время Стерлингу было шестнадцать лет; он был одет в серую футболку с обрезанными рукавами, обнажавшую веретенообразные руки, еще не до конца развившиеся до статуса мужчины. Ему хотелось думать, что он уже взрослый и крутой, но, иногда, мне приходилось указывать ему на то, что он еще не до конца сформировался только потому, что у него наконец-то выросли волосы на лице.
— Расслабься, — сказал я ему. — Предохранитель включен.
— Но все же не направляй его на кого-то и будь осторожен, чтобы не отбить палец, — ответил он, показывая пальцем.
Дверь его спальни закрылась, и я закатил глаза, покачивая головой, продолжая закручивать винты на прикладе винтовки. Уронив отвертку на подушку, я протер дерево и металл мягкой тряпкой. Я установил ствол на место, взял винтовку на плечи, закрыл один глаз и посмотрел в оптический прицел. Винтовка была хорошо закреплена в плечах и имела удобный хват. Наконечник винтовки обвел взглядом комнату; в оптический прицел были видны деревья за стеклянной дверью. Прижав щеку к дереву и крепко зажмурив один глаз, я сделал вид, что стреляю в птицу в высоких ветвях за стеклом. ПАУ! Я имитировал выстрел. Пау! Пау! Мой палец поглаживал курок.
Я не знаю, о чем я думал.
Наверное, нет.
Винтовка выстрелила по-настоящему, пуля попала в экран папиного телевизора. Из маленького отверстия пошли мелкие трещины, напоминающие паутину на стекле. Стерлинг ворвался в комнату, его лицо было красным от гнева, а я вскочил на ноги, готовый защищаться.
— Что ты наделал, Сой! Я же просил тебя быть осторожным! — Его рот распахнулся.
Мы оба в ужасе уставились на экран.