Вмешательство извне
Шрифт:
– Да, и ещё раз да. Убийство – это всегда убийство. Пусть даже оно необходимо… Но ведь тебе и этого было мало. Ты решил изменить саму вселенную под себя, чтобы она соответствовала твоим представлениям о справедливости! За этим ты здесь! За этим заключил сомнительный союз с существом, об истинной природе и целях которого не догадывался и даже не пытался догадаться. А попав по его влияние ты вообще перестал задумываться! И теперь на твоих руках кровь миллиардов невинных!
– Это… я…, – Второй не мог найти, что ответить. Сейчас этот обличительный монолог алтерэго был подобен удару под дых и оказался столь сокрушительным – последней каплей – что мировоззрение и всё, во что верил и считал правильным Второй, начало окончательно трещать по швам. И лишь одна мысль заглушала всё: «Как это
– Открой глаза и просто посмотри внимательно на того, с кем ты заключил союз. Прямо сейчас!
И память заполнили образы. Картины из прошлого, начиная с самой первой их встречи на секретном этаже небоскрёба «Симультек» среди трупов тех, кто возомнили себя выше прочих. Тогда ещё были сомнения и подозрения. Затем – много раз – немыслимая жестокость старика, миры, уничтоженные им или с его подачи, которые, как он говорил, «должны быть уничтожены, чтобы мы достигли цели». Злой надменный огонёк в его глазах, вечная насмешка… Но тогда сомнений уже не было. Лишь горящие глаза старика и его трость с черепом-набалдашником. И вот теперь – то же самое. Ложь, предательства, обман, убийства, разжигание войны и геноцид. Миллиарды утраченных жизней. И ради чего? Чего на самом деле добивается старик? Зачем ему эта бойня, зачем все эти смерти? И зачем ему то, что скрывает Меридиан?
Опять его глаза. Дикие. Наполненные злобой, ненавистью и презрением ко всему сущему. И эта надменная улыбка… Но его глаза… Они чужие. Непередаваемо чужие. Нечеловеческие. И лишь один возможный вывод.
– Нет! – исступлённо выдохнул Второй, буквально рухнув на колени посреди изменённой волшебным взрывом платформы. – Не-е-е-е-е-ет! – из самой глубины своей души он исторг этот крик, а внутренний голос немилосердно добивал его:
– Ты виновен. Ты – убийца. Даже несмотря на влияние Старика… Ты ведь мог воспротивиться. Совесть подавала тебе знаки. Нужно было лишь прислушаться к ней. Но ты не слушал. Ты гнал от себя эти мысли, обличающие тебя самого. Стремился запрятать их как можно глубже. И всё-равно делал то, что противоречило твоим принципам, морали и убеждениям. А потом ходил такой, словно на тебя взвалили все несчастья вселенной разом. Лицемер! Ты ничего не знаешь о страданиях! Зато о них прекрасно осведомлены все, кто стал разменной монетой и помехой на пути к твоей цели!
– Как я мог быть так слеп? – шептал Второй, стоя на коленях и уже почти не слушая голоса в своей голове. Он смотрел вверх так, будто видел там не тысячи стабилизаторов, а небо, откуда на него с немым укором взирал сам Бог. – Как я мог?
Совесть, всё это время задавленная волей, наконец прорвав эту плотину, принялась за работу. И не осталось теперь в душе и сердце Советника покоя. И сомнений тоже. Ибо истина, на которую так долго указывал внутренний голос, была неоспорима. И все те боль и вина, что так долго сдерживал Второй, теперь терзали его с невероятной силой. Рвали сердце и ум на части…
Он плакал. Впервые за очень-очень долгое время Второй плакал. Но душевная боль не уходила со слезами. Просто он плакал потому, что не мог терпеть её. Потому, что не мог, осознав свою вину, простить себя.
– Я грешник, – вдруг отчётливо сказал он, взглянув на магов и стражниц, всё ещё пытавшихся справиться с последствиями разгула магии и не обращавшими на него никакого внимания. – Я заслуживаю кары…
– Ты глупец, – уже спокойно и без презрения сказал внутренний голос.
– Но ты ведь сам говорил…
– Ты глупец, ибо у каждого грешника есть возможность… Даже так – обязанность искупить свои грехи.
– Искупить? Разве можно искупить то, что я делал? – полным обречённости и покорности судьбе тоном спросил Второй.
– Всё начинается с малого…
– И что же мне делать?
– Всё банально и просто – делай то, что велит тебе твоё сердце. Теперь ты вновь можешь его слышать.
– Сердце? – переспросил Второй. Но ответа не получил. Однако, посмотрев вокруг, он понял, что нужно делать. Понял, что имел в виду его внутренний голос.
– Ты понял, – констатировало второе «я». – Что ж, раз так, то мне пора. Прощай, больше мы не услышимся…
– Постой! –
– Ты не догадался? – казалось, альтерэго улыбнулось. – Помнишь когда ты в последний раз видел Странника и ваши взгляды встретились? Он тогда ещё сказал тебе кое- что…
– Так ты…? – удивлённая догадка осенила Второго.
– Да. Прощай. И знай – я рад, что ты… что теперь ты – это именно ты, – сказал голос и исчез. Внезапно. И Второй понял, что ему будет не хватать этого странного голоса, ибо он, исчезнув, оставил в душе ощущение пустоты, а в сердце – чувство утраты.
– Прощай, – запоздало сказал Советник, поднявшись с колен. Что он сейчас чувствовал? Вину? Разочарование? Злость? Желание справедливого возмездия? Возможно. Но главным ощущением, заполнившим его в этот миг буквально до кончиков волос, было облегчение – будто с души свалился неподъёмный камень. Конечно он понимал, что никто его не сможет простить – в первую очередь он сам. Но чувство, что владело им, было как раз сродни тому чувству, которое испытывает человек, когда его прощают. – Всё начинается с малого, говоришь? – он снова посмотрел на магов и стражниц, пытавшихся бороться с последствиями разгула магии. Тарани, Хай Лин и Вилл лежали на земле, не подавая признаков жизни. Аноар склонился над ними и его печальное лицо говорило куда больше, чем слова. Старик плакал, ибо не мог их исцелить. Корнелия… Магнусу удалось отделить её от ствола дерева лишь по пояс. Девушка уже не могла кричать – невероятная боль отняла у неё все силы. Изо рта у неё шла кровь – кровоток был нарушен, поскольку внутренние органы частично смешались с самим деревом. Несчастная девушка лишь хрипела, всё ещё пытаясь вырваться, но её магия не действовала. Магнус использовал все свои силы, чтобы помочь ей, торопился, ибо понимал, что девушка скоро погибнет. То же самое сейчас происходило с Элион и Шэгоном. Камень, в который который их замуровала безудержная магическая буря, был весь в крови, и Элеонора ничем не могла помочь его пленникам. На всё это безучастно взирали четыре ледяных истукана, в которые обратились Фрейнар, Хагглз, Наполеон и Ирма. Было не ясно, живы ли они. А Фобос… Он исчезал, истаивал чёрным дымом, перерождаясь и распадаясь на мельчайшие частицы первоосновы, которые уносились к ядру, вливаясь в него постоянными небольшими ручейками. Князь уже лишился ног и правой руки. Он так и не пришёл в сознание.
– С малого, – вновь прошептал Второй. – Ну, что ж, хоть это я могу сделать, – и закрыл глаза. Миг – и его объяло сияние. Яркое. Ослепляющее. Белый свет, что ярче самого солнца! Этот свет прянул во все стороны, поглотив магов, стражниц и регентов… Он затопил всю платформу!
Секунда.
Свет всё ярче.
Две секунды.
Свет настолько ярок, что кажется, будто он может сжечь всё, что угодно.
Третья секунда…
И свет погас. Внезапно. На миг показалось, что вокруг воцарилась кромешная тьма, но затем взору открылась летающая платформа в своём первозданном виде, который имела до всех магических изменений! Никаких деревьев, льда, лавы и земли. Тарани, Вилл и Хай Лин всё ещё лежали, но их раны и ожоги исчезли. Корнелия была свободна, цела и невредима, только вся в крови. Она стояла на коленях и глубоко дышала. Освобождённые из ледяного плена Фрейнар, Хагглз, Наполеон и Ирма лежали, пытаясь прийти в себя и согреться. Элеонора обрела молодость, а Шэгон и Элион уже не имели ничего общего с исчезнувшим гигантским валуном. И только Фобос продолжал постепенно исчезать…
Воцарившуюся тишину нарушало лишь потрескивание разрядов, что срывались со шпилей. Все, кто были в сознании, удивлённо и ошарашенно, не веря своим глазам, смотрели на Второго.
– Но… почему? – Изумлённо прошептал Магнус, посмотрев прямо в глаза тому, кто ещё совсем недавно едва не уничтожил его и всех остальных магов. И когда их взгляды встретились, волшебник всё понял. Он увидел ту перемену, что произошла с Советником. – Невозможно, – всё так же изумлённо прошептал маг, не веря своим глазам.