Вместе с Россией
Шрифт:
Берлин — Потсдам, январь 1913 года
Нордэкспресс вышел из Петербурга по расписанию, в шесть часов вечера, и на следующее утро ровно в предписанное время прибыл на пограничную станцию Вержболово. Офицер пограничной стражи мельком глянул на паспорт Кедрина — Россия накануне первой мировой войны была единственной страной в Европе, где подданные, выезжавшие за границу, должны были испрашивать себе паспорт. Во всех остальных государствах паспорта были введены только после войны.
Кедрин погулял в свое удовольствие по дебаркадеру, чуть присыпанному снежком, поглядел на дородных жандармов и таможенников, которые прохаживались возле вагонов второго класса, выискивая «государственных преступников», покидающих Россию по подложным документам. Присяжного поверенного внезапно охватило сладкое предчувствие награды, которая уже ждет его по ту сторону границы. Он возмечтал, что сам его величество кайзер Германии приколет к его фраку один из высших орденов Германской империи, будет долго-долго пожимать ему руку в присутствии всех придворных и говорить ласковые слова, а затем одарит его поместьем и дворянским званием.
В чистеньком и добротном Эйдкунене, едва лишь вагон замедлил свой бег, Кедрин ринулся искать отделение телеграфа. Он обнаружил его в одном из углов уютного, стерильно-чистого зала ожидания, получил бланк и торопливо, брызгая чернилами из-под старого стального пера, набросал условленный текст телеграммы.
…На огромном перроне берлинского Силезского вокзала Кедрина встречал один из известных братьев, земельный гроссмейстер масонов Германии, капитан граф цу Дона-Шлодиен. Он занимал крупный пост во вспомогательном генеральном штабе. Его положение позволяло иметь полное представление о сравнительной силе армий Срединных империй и Антанты, изучать их потребности в новом вооружении, а главное, влиять, что касалось Германии и Австро-Венгрии, на передачу заказов вполне определенным военным заводам, владельцы которых были членами германских или венгерских лож. Брат цу Дона-Шлодиен, чопорный и заносчивый, как все германские офицеры, принял Кедрина необычайно тепло. Он даже соизволил пожать руку петербургскому брату, а затем полуобнял его за плечи. Кедрин по российскому обычаю полез было с поцелуями, но словно натолкнулся на холодное непонимание его движению души. Пришлось сразу же отказаться от попытки обслюнявить холеную щеку графа.
Говорили по-французски, как бы подчеркивая интернационализм братства. Капитан усадил адвоката в мотор, украшенный гербами принца прусского, и братья сначала по Хольцмарктштрассе, а затем по набережным Шпрее выехали на Унтер-ден-Линден. В самом конце ее, на правой стороне, не более чем в полуверсте от посольства российского императорского двора, в двух шагах от Бранденбургских ворот и рейхстага, возвышалось здание фешенебельной гостиницы «Адлон». Здесь в апартаментах, предназначенных для князей и президентов, германские братья и разместили Кедрина.
Кедрин проснулся утром довольно поздно, по-питерски, но оказалось, что из-за разницы в часовых поясах обеих столиц он угадал как раз к позднему завтраку, который в «Адлоне» специально сберегали для иностранцев, ибо истинные тевтоны, даже и благородных кровей, вставали рано, как гроссбауэры, и вкушали свой обильный мясной фрюштук до восьми часов.
Завтрак гостю подали в салон. А затем берлинский фигаро, приглашенный к постояльцу, принялся в просторной ванной комнате за свое ремесло. Когда он уже почти заканчивал завивку волос, в ванную скользнул лакей и осведомился, не может ли гость принять господина, который дожидается его в вестибюле гостиницы. Кедрин велел просить посетителя в гостиную и вышел спустя несколько минут от парикмахера, надев визитку.
Он ничуть не изумился, увидев в кресле старого знакомого — брата Отто Фукса, великого секретаря Венской ложи.
— Я случайно узнал о вашем визите в Берлин, о достойнейший брат, — приподнявшись с кресла, согнулся в почтительном поклоне венский масон, — и не мог не засвидетельствовать вам свое почтение, благо мы живем под одной гостеприимной крышей «Адлона».
Кедрину не поверилось в случайность этой встречи, но он не подал виду, а радушно, как только мог доброжелательно поприветствовал гостя.
Подозрения русского масона оправдались, ибо почти вслед за Фуксом в гостиную вошел капитан цу Дона-Шлодиен и ничуть не удивился, увидев братьев вместе.
После взаимных приветствий капитан объявил, что его высочество принц Генрих ждет братьев в своей резиденции в Потсдаме. Кедрин испытал сразу же укол разочарования, поскольку был уверен, что его примет сам император. Он, однако, решил пока не придавать значения этому обстоятельству: вне всяких сомнений, визит к принцу будет только предварительным.
Мотор миновал центр Потсдама, где, как было известно Кедрину, стоял дворец, в котором квартировал Вильгельм Гогенцоллерн со своей семьей. Наконец быстрый ход машины замедлился, заскрипели тормоза, и кто-то снаружи распахнул дверцы. Глазам Кедрина открылось прекрасное одноэтажное здание классических античных форм.
Гости взошли внутрь. Скороход в шелковом камзоле и нитяных чулках сразу же провел посетителей в скромно отделанный зал с кремовыми гладкими стенами.
Спустя несколько мгновений, за которые Кедрин сумел только мельком оглядеть комнату, одна из малиновых дверей отворилась, и вошел деловитым шагом, без всякой величественности брат его величества кайзера — принц Генрих Прусский.
— Добрый день, господа, — начал без всякой масонской риторики великий гроссмейстер германских лож. — Рад приветствовать вас в Потсдаме!
— Добрый день, ваше высочество! — не сговариваясь, хором ответили гости и по очереди, начиная с Кедрина, двинулись к принцу для высочайшего рукопожатия. Здороваясь с капитаном, принц Генрих обвел вокруг себя взглядом, словно намереваясь сесть. Капитан понял и спокойно придвинул два легких кресла к уже стоящим у ниши двум другим. Принц сел первый, предложив садиться гостям.
— Господа, — звучно произнес он голосом, привыкшим к большим залам и аудиториям, — мне хотелось бы сообщить нашему русскому брату, что он находится в одном из замечательных дворцов Потсдама — Шарлоттенхофе. Эта жемчужина носит имя последней владелицы поместья — Шарлотты фон Гентцков. Наш дед, король Фридрих Вильгельм IV, еще будучи кронпринцем, собственноручно начертал проект дворца, и по его рисункам это палаццо построил знаменитый архитектор Шинкель… Между прочим, его величество кайзер любезно предоставил этот дворец для исполнения моих высоких обязанностей как гроссмейстера германских лож. Да простит нам наш русский брат, мы не декорировали к его встрече этот зал масонскими знаками и не проводим ложи со всей атрибутикой. Все это не от недостатка уважения к нашим российским собратьям, а от спешности его визита к нам, не позволившей заранее оповестить братьев…