Вне поля зрения
Шрифт:
— Он похитил меня.
— Да, и вы проговорили всю дорогу от тюрьмы до автострады. Скорее похоже на первое свидание, чем на похищение. Слышала о Стокгольмском синдроме?
— Остановись.
— Во время ограбления банка два парня, забыл, как звали главного из них…
— Олафссон, — подсказала Карен.
Отец подмигнул:
— Ты догадываешься, о чем я говорю. Так вот, эта парочка несколько дней держала женщин в качестве заложниц. А когда их наконец вышибли из банка, сразу три женщины заявили, что любят Олафссона.
— Я не была заложницей и просидела
— Не знаю, не знаю. Судя по твоим словам, этот парень очень похож на Олафссона. Поговори с его бывшей женой, узнай, кто он такой.
— Мне и так известно, кто он такой. Сбежавший из тюрьмы закоренелый преступник.
— Совсем недавно ты назвала его спокойным и уверенным, как будто он тебе нравится.
Карен посмотрела, с каким аппетитом отец поедает сандвич с сыром и желе, как пьет кофе, склонившись над столом, и тоже захотела есть. Он был похож на актера, на Уолтера Маттау, только ростом чуть ниже. Как-то раз он сидел в машине и следил за одним типом. Вдруг с криками «Это же Уолтер Маттау!» на него налетели две бабы. Объект вышел из бара и преспокойно уехал, прежде чем отец отбился от тех полоумных поклонниц.
— Слушай, давно хочу у тебя спросить… — вновь заговорил отец. — Почему ни в одной газете нет ни слова о Глене Майклсе?
— Бердон заявил, что Гленом будет заниматься только Бюро, и никто другой. Я сообщила ему о разговоре в машине, о крупном деле на севере, и Бердон захотел узнать, где именно на севере. Я сказала, что Глен упоминал, как в прошлом ноябре у него чуть задница не отмерзла в Детройте. Можно начать оттуда. Сегодня утром он позвонил и сообщил мне, что в ноябре никто по имени Глен Майклс никуда из Флориды не улетал. Я выдвинула предположение, что Глен ездил туда на машине, а Бердон в ответ предложил мне успокоиться.
— А еще он, наверное, посоветовал тебе не напрягать прелестную головку…
— Посоветовал.
— И тебе сразу захотелось дать ему по яйцам.
— Нет, мне захотелось арестовать Глена. За Фоули я уже охочусь. Бадди тоже возьму, если под руку подвернется.
— Налей мне полчашечки, пожалуйста, и расскажи, что мы знаем о Бадди.
— Немного, — ответила Карен, после того как принесла кофейник и подлила отцу кофе. — Примерно одного с Фоули возраста, есть сестра, которая была монашкой, но нам неизвестно, где она живет. Сидел в «Ломпоке», видимо, там и познакомился с Фоули. Там же с ними повстречался Глен. Бердон собирается позвонить в тюрьму, выяснить, не помнит ли кто друга Фоули.
— Ему сильно повезет, если кто-нибудь вспомнит самого Фоули. Сколько там сидит народу, тысячи две?
— Было около тысячи шестисот, когда я там появлялась.
— И он считает, что какой-нибудь тамошний администратор или заключенный на доверии будет копаться в компьютере в поисках Бадди? Даже если бы они выяснили его фамилию, все равно нужно знать, когда его посадили. Сколько лет шерстить придется? Да и какой срок он мотал? Представь себе, звонишь это ты в тюрьму и говоришь: «Привет, ребята, никто из вас не помнит заключенного по имени Бадди?» — Он допил
Отец встал из-за стола, подтянул сползшие с живота желтые слаксы и подошел к окну, выходящему на поля для гольфа.
— Я спросила у Фоули, неужели его и правда так зовут, и Фоули ответил, что лично он только так Бадди и называет. А если Бадди — это настоящее имя?
Отец повернулся и посмотрел на нее несколько удивленно — так, во всяком случае, ей показалось.
— Откуда он родом?
— Из Арканзаса.
— Не знаю, не знаю… Нужно подумать, но Бадди может оказаться ключом к разгадке. За эту ниточку стоит потянуть. Он рискнул всем, включая жизнь, чтобы выручить парня, с которым сидел в тюрьме. Где здесь его выгода? Он поступил как друг или за что-то расплатился? Понимаешь, к чему я веду?
— В любом случае, теперь ему обязан Фоули.
— Из этого следует, что в следующем деле Бадди, каким бы оно ни было, Фоули обязательно будет участвовать. Найди Бадди, найдешь и Фоули.
— Если бы мы знали фамилию Бадди…
— Ты подкинула неплохую идейку, но мне пора бежать, уже опаздываю.
Карен проводила отца до двери в гараж:
— Пап, но как мы его найдем?
Он обернулся и посмотрел на нее:
— Возможно, мой план сработает, а может — нет. Расскажу, когда вернусь.
— Вернувшись, ты битый час будешь говорить только об игре.
Дверь закрылась.
Каждый удар, каждый замах на зеленом поле, особенно попадания в лунку будут неторопливо обсуждены за стаканчиком «Джека Дэниелса» со льдом. Он преувеличивал свои возможности, даже пытался ее обмануть, наверное… Но он умел искать людей, потому что занимался этим всю жизнь. Карен повернулась к раковине. Помыть посуду, что ли?
Или пообщаться с Адель Делизи?
Бадди звонил ей три раза, но дома не застал. Когда же он вернулся в квартиру, Фоули сказал, что это не имеет значения, он, мол, сам к ней заедет. Тогда Бадди объявил, что он чокнулся, но Фоули ответил, что уже не передумает.
— Ты понимаешь, что за отелем следят?
— Следят только за Адель, а не за всеми подряд, кто входит-выходит.
— Зачем рисковать?
— У меня перед ней должок.
— Восемь лет не давал ни цента. А сейчас вдруг…
— Я говорю не о деньгах. Здесь другое. Всю ночь думал, пытаясь заснуть на этом диване, вернее, доске, все ворочался… Если б не Адель, меня бы здесь сейчас не было.
— Это точно, если б не Адель, ты бы не грабанул тот банк и не оказался в тюряге.
— Она помогла мне сбежать. Я должен хотя бы попробовать повидаться с ней. Не получится, значит, так тому и быть, но попытаться нужно.
— Я тебя не повезу.
— Сам доберусь.
— Тебя узнают на улице.
— Сам говорил, что на той фотографии я на себя не похож, а другой у них нет.
— Это ты так считаешь. Лично я видел твои фотографии в банках еще до того, как познакомился с тобой.
— Оденусь туристом. Шорты, соломенная шляпа, фотоаппарат на шее, носки и сандалеты… Сможешь достать?