Вне правил
Шрифт:
– А что с очками?
– Куплены в аптеке, дешевые и без диоптрий. Ему не нужны очки, но он считает себя мастером по изменению внешности. Вообще-то не без оснований. В последний месяц он несколько раз он уходил от слежки, но всегда возвращался домой.
– А что на него есть?
Лэнди тяжело и устало вздыхает.
– Немного, – признается он, и я отдаю должное его честности.
Он отличный коп и не станет со мной откровенничать, но я ему верю.
– Достаточно, чтобы предъявить обвинение?
– Увы. Даже для ареста и то мало. Начальник хочет подержать его неделю-другую.
– Но подозрений хватает?
Лэнди хмыкает и смеется:
– С этим у нас все в порядке. Для подозрений достаточно просто на него взглянуть. Я бы сразу дал ему десятку в одиночке за одно только первое впечатление.
– Может, пятерку, – по привычке не соглашаюсь я.
– Поговори с ним, если хочешь, а дело я тебе покажу завтра.
– Ладно, поговорю, но я никогда раньше не видел этого парня и не уверен, что стану его адвокатом. Гонорары еще никто не отменял, а он не выглядит особенно состоятельным. Если денег у него нет, то пусть им занимается департамент полиции, а я умываю руки.
– Твое дело.
4
Свэнгер убирает ноги со стола, поднимается, и мы знакомимся. У него твердое рукопожатие, он смотрит в глаза, разговаривает спокойно и без малейшей тревоги. Стараясь сохранить хладнокровие, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не попросить его снять очки. Если ему они нравятся, то меня просто бесят.
– Видел вас по телевизору, – говорит он. – Дело бойца, убившего рефери. Что с ним стало?
– Дело еще на рассмотрении и ждет суда. А вы сами ходите на бои без правил?
– Нет. Я смотрю их по телевизору вместе с матушкой. Но несколько лет назад подумывал о том, чтобы в них поучаствовать.
Я с трудом сдержал смех. Даже сбросив тридцать фунтов и тренируясь по восемь часов в день, он не смог бы протянуть в клетке и десяти секунд. Он бы потерял сознание еще в раздевалке. Я сажусь за стол и спрашиваю:
– Так о чем вы хотели поговорить?
– О деле той девушки, вы наверняка в курсе. Тут считают, что я в нем как-то замешан, и не дают мне проходу. Уже несколько месяцев ходят за мной по пятам, стараясь не попадаться на глаза, словно я не вижу. Второй раз притаскивают меня сюда, прям как в кино. Вы смотрите «Закон и порядок»? Эти ребята явно насмотрелись, но актеры из них никакие, улавливаете мою мысль? Тот старый седой коп – Риардон, кажется, – ему отведена роль хорошего полицейского, который хочет докопаться до истины и пытается мне помочь. А тощий, Баркли, приходит и сразу начинает орать. И они меняются. Хороший полицейский, плохой полицейский, как будто я не в курсе, что происходит. Но это не первое мое родео, приятель.
– Но первое обвинение в убийстве, верно?
– Минутку, обвинения мне еще никто не предъявлял.
– Ладно, допустим, что предъявят. И вы хотите, чтобы я взялся вас защищать?
– А иначе зачем мне нужно было вас вызывать, мистер Радд? Я не уверен, что сейчас мне нужен адвокат, но вижу, что дело к этому идет.
– Понятно. Вы работаете?
– Урывками. За сколько вы беретесь защищать в деле об убийстве?
– Зависит от того, сколько клиент может заплатить. В таком случае, как ваш, мне надо десять тысяч долларов сразу, и это только за ведение дела до предъявления официального обвинения. Участие в суде потребует совсем других денег. Если мы не договоримся, то вам придется поискать адвоката в другом месте.
– В другом месте – это где?
– В конторе государственных защитников. Там занимаются почти всеми убийствами.
– Понятно. Но только вы, мистер Радд, не приняли во внимание резонансность дела. Такие громкие процессы бывают нечасто. Красивая девушка, влиятельная семья, да еще и ребенок. Если она родила ребенка, то что с ним стало? Пресса будет сходить с ума. Так что надо учитывать: этот процесс наверняка окажется на первых полосах газет, причем уже сегодня. Я видел вас по телевизору. Я знаю, как вам нравится лаять, рычать и делать стойку перед камерами. Для моего защитника это дело станет настоящей золотой жилой. Разве не так, мистер Радд?
Он абсолютно прав, но признать это я не могу и отвечаю:
– Я не работаю бесплатно, мистер Свэнгер, даже если дело резонансное. От нехватки клиентов я не страдаю.
– Понятно, что у вас их много. Вы такой известный адвокат. Я и хотел обратиться к человеку серьезному, чтобы спасти свою шкуру. На кону моя жизнь, приятель, и с этим не шутят. Деньги я так или иначе раздобуду. Вопрос в том, возьметесь ли вы за мое дело.
Обычно к этому моменту первой встречи обвиняемый уже успевает опровергнуть обвинения. Я мысленно отмечаю, что Свэнгер этого не сделал, как и вообще не затронул вопрос о своей виновности или невиновности. На самом деле впечатление такое, что ему хочется стать обвиненным, центральной фигурой в громком судебном процессе.
– Да, – говорю я, – я согласен вас защищать, если мы договоримся о гонораре и вам действительно будет предъявлено обвинение. Не исключаю, что последнее весьма вероятно. А пока не говорите копам ни единого слова. Это понятно?
– Понятно, приятель. А вы можете сделать так, чтобы они сбавили обороты и перестали на меня давить?
– Постараюсь.
Мы снова жмем друг другу руки, и я выхожу из комнаты. Детектив Риардон на прежнем месте. Он наблюдал за нашей встречей, а может, даже и слушал разговор, хотя это незаконно. Рядом с ним Рой Кемп, отец пропавшей девушки. Он смотрит на меня с нескрываемой ненавистью, словно несколько минут, проведенные с их первым и довольно сомнительным подозреваемым, являются прямым доказательством моей причастности к исчезновению его дочери.
Мне искренне жаль этого человека и его семью, но он сейчас мечтает всадить мне пулю в затылок.
У входа в здание уже прибавилось репортеров. Увидев меня, они бросаются навстречу, но на все идиотские вопросы я отвечаю стандартным «без комментариев». Один из них громко кричит:
– Мистер Радд, ваш клиент похищал Джилиану Кемп?
Мне хочется подойти к этому клоуну и поинтересоваться, способен ли он придумать вопрос еще глупее, но вместо этого пробираюсь сквозь группу журналистов к фургону и усаживаюсь рядом с Напарником.