Вне правил
Шрифт:
– Я, наверное, возьму попробовать. А ты?
– Мама говорит, что здесь мне ничего есть нельзя. Тут для меня все вредно.
Но сейчас мое время, а не Джудит. Я улыбаюсь и наклоняюсь к нему, будто мы заговорщики:
– Но мамы же здесь нет, верно? Я ей ничего не скажу, и ты ничего не скажешь. Это будет наша мужская тайна, договорились?
Он с довольным видом улыбается и кивает:
– Договорились.
Я вытаскиваю из-под стола коробку в яркой упаковке и ставлю на стол.
– Это тебе, приятель. С днем рождения. Давай, открывай.
Он хватает
Я надеюсь, что сын унаследовал от меня эту черту. С годами становится все заметнее, что он почти наверняка будет похож на меня, у него будет моя походка, и он будет говорить как я. Он очень смышленый, хотя, справедливости ради, должен признать, что в этом немалая заслуга его матери. Джудит с Эйвой не позволяют ему играть в видеоигры. И после суда над Ренфроу я им очень за это благодарен.
– Что это? – спрашивает он, забирая бокал с напитком и не сводя глаз с доски.
– Это настольная игра. Она называется нарды и была придумана много веков назад. Я научу тебя в нее играть.
– Она, наверное, трудная, – говорит он, набирая в ложку мороженое.
– Вовсе нет. Я начал в нее играть, когда мне было восемь лет. Тебе понравится.
– Ладно, – соглашается он, готовый сразиться. Я расставляю фишки и объясняю правила.
9
Напарник оставляет фургон на забитой машинами стоянке и заходит в торговый центр. Там он направится в двухэтажный ресторан, расположенный в одном из крыльев комплекса, и найдет место у окна в маленьком баре на верхнем этаже. Оттуда он будет наблюдать за фургоном и заметит, если за ним следит кто-то еще.
В четыре часа Арч Свэнгер стучит в дверь фургона. Я открываю. Добро пожаловать в мой офис. Он садится в удобное кресло с откидной спинкой и осматривается. Улыбается при виде кожи, телевизора, стереосистемы, дивана и холодильника.
– Круто! – одобрительно замечает он. – Это ваш офис?
– Он самый.
– Я думал, у такой важной шишки наверняка шикарный офис в одном из этих высоких зданий.
– Так и было, пока в него не кинули бутылку с зажигательной смесью. Теперь я предпочитаю быть движущейся мишенью.
Он смотрит на меня, будто пытаясь понять, не шутка ли это. Дурацкие синие очки он сменил на скромные черные, отчего выглядит даже интеллигентно. На голове черная фетровая кепка, причем приличного качества. Его новый внешний облик производит благоприятное впечатление, что только подтверждает эффективность маскировки. С расстояния в десять футов узнать в нем прежнего человека практически невозможно.
– Вы это серьезно насчет поджога офиса? – спрашивает он.
– Это случилось пять лет назад. Только не спрашивайте, кто его устроил, ведь я не знаю. Думаю, какой-нибудь торговец наркотой или полицейский, работающий под прикрытием. Лично я считаю, что наркополицейский, потому что полиция не проявила никакого энтузиазма при расследовании поджога.
– Вот что мне в вас нравится, мистер Радд. Я могу вас называть Себастианом?
– Я предпочитаю «мистер Радд», пока вы меня не наняли. А если наймете, можете звать меня Себастианом.
– Ладно, мистер Радд, мне нравится, что копы от вас не в восторге, как и вы от них.
– Я знаком со многими полицейскими, и мы неплохо ладим, – возражаю я, слегка покривив душой. Мне нравятся только Нейт Спурио и еще пара копов. – Поговорим о деле. Я беседовал с детективом Лэнди Риардоном. Улик у них мало. Они уверены в вашей виновности, но доказать это пока не могут.
Сейчас для него наступил самый подходящий момент заявить о своей невиновности. Что-нибудь простое и неоригинальное, типа «они взяли не того парня», было бы вполне уместным. Но вместо этого он говорит:
– Я уже сталкивался с адвокатами – в основном их назначал суд, – но никогда не чувствовал, что могу им доверять, понимаете? А вот вам, мне кажется, доверять можно, мистер Радд.
– Вернемся к делу, Арч. За десять тысяч долларов я возьмусь представлять ваши интересы на стадии подготовки обвинительного акта. После предъявления обвинения моя работа заканчивается. Тогда мы сядем и обсудим условия нашего дальнейшего сотрудничества.
– У меня нет десяти тысяч долларов, и я считаю, что это слишком много за работу до предъявления обвинения. Я знаю, как работает система.
Вообще-то он прав. Десять штук баксов для начальных стычек слегка чересчур, но я всегда начинаю с высокой планки.
– Я не собираюсь торговаться, Арч. Я известный адвокат, и клиентов у меня хватает.
Из нагрудного кармана рубашки он вытаскивает сложенный чек.
– Тут пять тысяч со счета моей матери. Больше у нас нет.
Я разворачиваю чек. Местный банк. Пять тысяч. Подписано Луизой Пауэлл.
– Пауэлл, ныне покойный, был ее третьим мужем, – поясняет он. – Мои родители развелись, когда я был ребенком. Не видел дорогого папочку уже не помню сколько.
Пять штук баксов позволят мне остаться в деле и в центре внимания прессы, и это неплохой гонорар за первые один или два раунда. Я складываю чек, засовываю в нагрудный карман и достаю контракт на оказание юридических услуг. Мобильник, лежащий передо мной на столе, начинает вибрировать. Звонит Напарник.
– Прошу меня извинить. Я должен ответить.