Вне времени
Шрифт:
— Независимы? С деньгами брата и кольцом деда, которые на самом деле нам не принадлежат?
— Ну что ж, это хорошая шутка — воспользоваться деньгами Теодора, которые он дал тебе в качестве отступного. Хотел бы я видеть его лицо, когда это обнаружится!
— Неправда, — с горечью ответила Мария, — У тебя не хватит на это духу. Твоей смелости хватает только на фокусы. Ты выставил меня в ванную, чтобы все забрать. Как ты мог?
— Я сделал это ради тебя! — возмущенно воскликнул
— Содержание?! — повторила она. — Ты что же, всю жизнь будешь сидеть у кого-то на шее? Любимый, я так не могу!
— Не поднимай шума, — вновь с досадой сказал он. — Что здесь такого? Это деньги семьи, а значит, и мои.
— Точнее, семейной фирмы. Но ведь ты в ней не работаешь, правда?
Макс пожал плечами. Мария смотрела на него с ужасом.
Они молча пили кофе. Женщину одолевали невеселые мысли.
— Что имел в виду Теодор, когда говорил о конфликте с законом? — внезапно спросила она.
— Зачем ты начинаешь этот разговор?
— Затем, что я никогда об этом не слышала. Что случилось?
— Ничего особенного. Я превысил скорость, и меня хотела остановить полиция. Началась гонка, и полицейская машина разбилась.
— О боже! Кто-нибудь пострадал?
— Нет, успокойся. Полицейские выбрались наружу, обругали меня на чем свет стоит, но машину пришлось списать.
— И когда это было?
— Давно. Как раз перед моей поездкой в Мексику.
— Ты хочешь сказать, что удрал в Мексику, чтобы избежать суда?
Теперь все становилось ясно.
— Теодор велел мне залечь на дно, пока он все не уладит. Через месяц брат позвонил и сказал, что можно возвращаться, но к тому времени я познакомился с тобой.
Он улыбнулся с видом победителя, однако теперь эта улыбка уже не трогала сердце, как раньше.
— Ничего удивительного, что твой брат невзлюбил меня с первого взгляда, — пробормотала Мария.
Допив кофе, Мари решительно открыла дверцу, вышла из машины и обошла ее.
— Поехали, — сказала она и села за руль.
— Эй, я поведу! — запротестовал Макс.
— Нет, я, — решительно ответила Мария, включая двигатель и разворачивая машину.
— Ты куда? — завопил Макс. — Нам не в ту сторону!
— Именно в ту. Мы возвращаемся.
— Что?! С ума сошла! Ты знаешь, каков он в гневе?
— Малыш, ты что, не понимаешь? Мы обязаны вернуться и отдать деньги и кольцо! Они не наши. Я не прикоснусь к ним ни под каким видом.
— О'кей, о'кей, мы отошлем их с ближайшей почты. А теперь поворачивай.
— Нельзя посылать такую ценную вещь почтой. Кроме того, я хочу посмотреть
— Как раз его лица я и не хочу видеть! — простонал Макс.
— Не бойся, я тебя защищу, — не успев подумать, бросила Мария и прикусила язык.
Но жених, вместо того чтобы обидеться на столь унизительное предложение, чуть не заплакал.
— Ты так думаешь, потому что никогда не видела его в настоящем гневе… Ради бога, поворачивай!
— Нет!
— Послушай, сначала мы обвенчаемся, а потом вернемся и встретимся с ним.
— Нет, — упрямо повторила Мария и в тот же миг поняла, что никакой свадьбы не будет.
Даже ради ребенка она не сможет выйти замуж за его отца. Этот взрослый младенец всю жизнь будет лгать и изворачиваться. Пусть видится с сыном или дочерью сколько захочет, но брак с ним будет безумием. Ей следовало давно понять это.
Она смотрела на дорогу, дожидаясь момента, когда вернется на виллу Хантеров, швырнет Теодору его деньги и уедет снова, на сей раз одна и совершенно свободная.
— Мари, ты обязана повернуть!
— Я хочу посмотреть ему в глаза, — не оборачиваясь, бросила Мария. — Он ничего нам не сделает.
— О боже! — простонал Макс. — Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты не знаешь, какой он!
Когда Мария промолчала, он посмотрел на нее безумными глазами и вдруг с отчаянной решимостью схватился за руль. Она снизила скорость, попыталась оттолкнуть его и выровнять машину, но Максимилиан боролся и продолжал выворачивать баранку.
Машину резко занесло.
— Отпусти руль! — крикнула Мария, не в силах стряхнуть его руки. — Макс! Пожалуйста…
Но было уже поздно. Мир завертелся, машина опрокинулась и перевернулась.
Это было последнее, что видела Мария. Но слышала она все: скрип шин, удар об землю, голос Макса, с каждым разом все слабее звавший ее и наконец умолкший.
Пронзительная боль не помешала Марии понять, что значит эта тишина.
— Малыш… — прошептала она, зная, что Макс ее не слышит и больше не услышит никогда.
Прошло немало времени, прежде чем Мария очнулась и поняла, что находится в какой-то белой комнате. Белыми были и стены, и потолок, и кровать, на которой она лежала.
А рядом с кроватью сидела темная тень. Она медленно повернула голову и увидела Теодора. Он не сводил с нее глаз, и у Марии чуть не остановилось сердце. Никогда прежде на нее не смотрели с такой лютой ненавистью.
4
Они долго смотрели друг на друга, пока Мария наконец не прошептала: