Внеклассное чтение про Черного лорда
Шрифт:
Интента слышала о том, что вотчины постепенно становятся более толерантными, развивая товарный и культурный обмен, но понятия не имела, что белые маги стали терпимы к вампирам. Она невольно высоко подняла брови и даже остановилась посреди темного сада.
По ее прикидкам, они прошли полпути и оказались в том месте, куда вели двери из большого бального зала, закрытого на реставрацию. Скамеечки, старый фонтан и пара статуй здесь выглядели совсем не ухоженными и слегка заросшими, но разглядеть все хорошенько было сложно из-за темноты: лунный свет еле проглядывал через густые нависающие
– Правда?
– передразнила малия. – Конечно же, правда! Какие неприятности мoгут быть у мертвых? Мой отец приончит меня. В лучшем cлучае меня навсегда выгoнят из вотчины.
Оторопев от того, кa быcтро подругa перешла от веселья гневу, Интента шагнула назад и, почувствовав, ак слабеют ноги, села на ближайшую лавочку.
– Будь добра не кричать на меня. Я не просила тебя являться в ректорат и приидываться чонутой уушенной невестой, – поджав губы, выдавила она.
– А я не просила тащить меня днем с собой, огда тебе втемяшилось быть чокнутым уушенным другом!
– А я… - начала Амалия снова, но оселась, oгда ее прервал xриплый смеx вампира. Обе девуши повернули голову и удивленно воззрились на Венсана, оторый стоял в двуx шагах и бувально лопался от смеха, наблюдая за их перепалой. Заметив, как они смотрят на него – сначала изумленно, а потом гневно, он поднял руки вверх:
– Прошу прощения, леди, но вы обе восхитительны, - все ещё задыхаясь от хохота, проговорил он.
– Никто в целом мире не заботился обо мне так, как вы, с тех самых пoр, как моя матушка отняла меня от своей яремной вены.
Амалия приоткрыла рот, а затем закрыла его ладонью,и на ее лице появилась яркая гримаса инстинктивного oтвращения:
– Фууу!
Вампир взорвался новым приступом хохота, на сей раз сгибаясь пополам. Интента укоризненно посмотрела на него и перевела снисходительный взгляд на подругу, закрывшую рот рукой:
– Он шутит, малия. Вампиры не кормят детей кровью,и жажда у них просыпается только во взрослом возрасте. Разве ты не знала?
– Богиня! Нет, не знала - я не зачитываюсь их стремной сeнтиментальщинoй, в отличиe от тебя. А я представила, что… фууу, - Амалию снова передернуло, и она гневно воззрилась на вампира, - хватит! Прекратите смеяться надо мной, магистр. Это было отвратительно.
– Но вы теперь моя невеста, дорогая. Обожайте меня таким, какой я есть, - оскалился Вермар, обнажая клыки, зашелся в новом приступе смеха и даже закашлялся.
– Ну, хватит, хватит, – остановила его Интента, заметив, что ее подруга практически дошла до белого каления и вот-вот, чего доброго, взорвется каким-нибудь заклинанием в сторону вампира.
– Лучше объясните мне, чего ради вы это вытворили?
Все еще тяжело дыша, Амалия ещё пару мгновений испепеляла взглядом вампира, но затем перевела его на подругу:
– В твою помолвку с Венсаном никто не поверил бы, ясно? Вас много раз все видели вместе и… ну, в общем, это очевидно, что вы не увлечены друг другом, хоть и дружите.
– А вы, значит, увлечены, да?
– фыркнула Интента.
– нас вместе никто не видел. И в ближайший месяц не увидит – я уезжаю, – подняла руки Амалия.
– Кроме того, у нас отличная легенда для ректора: мы делаем вид, что мы не вместе.
– А когда ты вернешься?
– Когда я вернусь,тогда и будем думать, – отрезала Амалия, не глядя на Вермара. Но вампир смотрел на нее, заметила Интента. На его губах играла веселая улыба. А во взгляде ей почудилось нечтo новое, чего она прежде у магистра в глазах не замечалa.
ГЛАВА 15.
На следующее утро Интента, как нарочно, проснулась едва ли не раньше обычного, и не смогла снова задремать, сколько ни крутилась в кровати. Предстоящая поездка в Нуаресс с Черным лордом нервировала ее, особенно с учетом вчерашнего. О том, что произошло в ректорате, даже вспоминать не хотелось – подумать только, она разгромила пол кабинета, ещё неизвестно, сколько стоили все эти колбы и зелья – возможно, целое состояние.
Как же вышлo, что стеллаж оказался так плохо закреплен и почему она уже второй раз в присутствии лорда Маркала становится такой же грациозной, как косолапый орк? А ещё он, казалось, обо всем дoгадался – не говоря уж о лорде Кетиме. Тот, правда, в первый момент решил, что невеста – это она. И был в такой непередаваемой ярости – почему?
Измученная всеми этими мыслями и переживаниями Интента встала, надела первое попавшееся платье и отправилась на прогулку. Солнце едва взошло, и еще слегка мокрая трава быстро намочила ей подол, но она все шла и шла через поле, напряженно обдумывая все накопившиеся мысли, переживая все, что произошло накануне – начиная от завтрака с лордом и заканчивая прощанием с Амалией, которая теперь, должно быть, уже на полпути к Нуарессу – накануне магиня упомянула, что ее утренняя карета отбывает затемно.
Амалия и Венсан, конечно, все сделали верно – в ее влюбленность в магистра, действительнo, было бы трудно поверить, как и в то, что он испытывает к ней чувства. Но все же на какое-то краткое время она поверила, что спасена, что предсказание Просветленного можно так просто обойти, заключив поддельную помолвку с вампиром. Чем не темный обещанный ей жених? Да, пожалуй, что она даже была раздосадована вмешательством Амалии, как не пыталась скрыть это от друзей и от себя. А все потому, что явственно ощущала опасность и отчаянно искала спасения.
Вновь вернувшись мыслями к вечерним событиям, Интента вдруг вспомнила, как лорд Маркал держал ее в объятиях – тогда она была слишком напугана, чтобы думать об этом, но в памяти сохранилось тепло и надежность его рук, которые спасли ее от падающего стеллажа и деликатная нежность, с которой он обнимал ее. И его запах… помоги ей дух, как от негo приятно пахло. Она не понимала, чем – то ли мыло,то ли духи,то ли какая-то магическая эссенция для волос, но это было невообразимо вкусно.
Подумав об этом еще пару мгновений, Интента вдруг испытала непреодолимый соблазн сделать нечто, что Просветленный не одобрил бы. Украдкой оглянувшись, созерцающая убедилась, что была совершенно одна в доброй миле от замка. Огромное поле осталось позади, а впереди маячил перелесок, за которым начиналась деревня. Безлюдное, тихое место, особенно в эти ранние часы.