Внеклассное чтение про Черного лорда
Шрифт:
Ожидая ответа, он опустил ресницы и посмотрел чуть в сторону. Его лицо заранее закаменело – каков будет этот ответ, Ульрис не сомневался. В голове пронеслась пара подходящих фраз, но он знал, что в последнее мгновение снова сымпровизирует. Она, разумеется, будет какое-то время мяться, потом медленно подыскивать мягкие формулировки, мучительно долго объяснять отказ. А ему останется только быть трогательно всепрощающим, неным, добрым и пoнимающим. Лучше сценария и не придумаешь.
– Лорд Кетим, - тихонько позвала Интента, и он посмотрел на нее, но услышал совсем не то, чего ожидал, - Я должна подумать и… я дам вам ответ завтра.
– Что? – выпалил темный маг прежде, чем успел прикусить язык.
– Я говорю, что мне надо подумать.
– Конечно. Думайте, сколько вам угодно, миледи, – улыбнулся Кетим, как только взял себя в руки. Но внутри него застыло то, что темному магу в последние годы крайне редко доводилось испытывать – полное и абсолютно беспомощное замешательство.
В стремлении скрыть это уязвимое состояние, Кетим проявлял чудеса галантноcти, высушивая заклинаниями ее одежду, ухаживая за ней, расспрашивая о ее лекциях и учениках. Немного захмелев, Интента даже пригласила его на ближайшее внеклассное чтение,и он заверил, что непременно придет, поскольку весьма наслышан о ее первой лекции.
Он почти ни на минуту не прекращал сыпать шутками и остротами, заставляя ее смеяться снова и снова все то время, что они допивали земляничное пиво, дожидаясь окончания дождя, а затем шли обратно в замок через мокрое поле. И все же, прощаясь с ней, он ощутил секундную неловкость и знал, что она заметила.
– Хорошего вам вечера, моя дорогая, – сказал Ульрис, не пытаясь провожать ее и назначать следующее свидание.
И Интента посмотрела на него испытующе, словно догадывалась, в какую ловушку он попал из-за ее неопределенного ответа, а точнее,из-за того, что она допустила возможность согласия. Но такое коварство совсем не вязалось с той созерцающей, которую он узнал за последние три месяца – умной, но порывистой и эмоциональной, очень открытой и бесхитростной, даже когда она пыталась схитрить. Строгой, но доброй.
Кетим шел назад к своему кабинету в ректорате, сильнее, чем обычно, печатая шаги. Он презирал всех добрых и отдельно презирал созерцающих, но как-то так вышло, что леди Интенту с самого начала презирать не мог – ни за то, ни за другое. Порой бывал к ней снисходителен, как и ко всем,и все же в целом симпатизировал этой девушке, а он мало кому по–настоящему симпатизирoвал в жизни,и почти никогда - женщинам. Но и это не отменяло желания рано или поздно заманить ее в свою спальню.
На секунду показалось, что предложение – отличный ход. Он никак не мог влюбить ее в себя, но мог надавить на чувство вины. Если бы она отказала ему, то тем самым вручила бы отличное оружие. И она должна, обязана была отказаться. Они же оба знали, как Интента относилась к нему с самого начала – всегда настороже, глухая оборона. Конечно, созерцающей помогало то, что она видела его насквозь в прямом смысле слова.
Кетим знал, впрочем, что и она слегка симпатизировала ему, но понимал, что даже тени той искры, которая прошла между ней и Маркалом, к нему никогда не пробегало. Он планировал получить ее лишь хитростью, лишь затуманиванием разума, и тoльо на одну ночь – большегo и не требовалось. Но теперь забрать предложение назад не мог. В каком-то смысле было бы проще забрать назад грозовое заклинание, чем предложение о замужестве.
Древний род Кетим на протяжении веков был первым в темной вотчине в том числе потому, что слово отпрыска этого рода всегда было нерушимым. Ульрис узнал о том, что так должно быть, как только научился говорить – именно поэтому он посвятил столько сил и времени, чтобы научиться вести переговоры. Он мастерски владел искусством намеков, создания впечатления, запудривания мозгов собеседнику так, чтобы он был уверен – речь идет о том-то и о том-то, но при этом никаких обещаний Кетим не произносил вслух.
Потому любому из тех, кто пытался поймать его на несдержанном слове, оставалось лишь досадовать, когда доходило до воспоминаний о том, что в точности сказал Ульрис. А в точности он обычно не говорил ничего, и с девушками вел себя так же. Кетим не считал для себя допустимым нарушать обещания, данные кому угодно и о чем угодно. А предлoжение о замужестве, безусловно, относилось к числу обещаний. И если Интента согласитcя, то разорвать помолвку впоследствии сможет только oна сама.
Конечно, допускать такого исхода нельзя, мучительно размышлял он, перебирая в голове десятки способов отвратить девушку от себя за короткий промежуток времени, пока она думает. От самого простого,такого, как придушить ее во сне, до самого сложного – такого, как наложить на нее заклинание немедленного равнодушия. И все не годились по тем или иным причинам: убийство, например, не устраивало его по эстетическим соображениям, а заклинание – по маскировочным. Трудно скрыть такое в академии, полной темных. И ещё этот вампир все время рядом крутится, досадовал Ульрис – тот, кoнечно, почует и слабейшую темную магию на своей ненаглядной подружке.
Пару часов спустя, когда уже начало темнеть, Кетим поймал себя на том, что не работает, а просто ходит по кабинету взад-вперед, разговаривая сам с собой, снова и снова прокручивая беседу с Интентой. Скрипнув зубами, он позвонил своему камердинеру и велел кормить его ужином, а затем готовить карету до Нуаресса. В ближайшие сутки он больше не хотел ни о чем думать, а лишь развлекаться с хорошенькой феей.
ГЛВА 17.
Еще с утра Интента думала, что будет ужасно волноваться, оказавшись в карете наедине с лордом Маркалом, но к тому времени, как это произошло, у нее не осталось никаких сил ни на смущение, ни на прочие тревоги. Длинный день, полный переживаний, вымотал ее, и обменявшись буквально парой вежливых фраз с лордом Мерсье, Интента надолго замолчала, воспользовавшись тем, что ему пришлось отвечать на три нити подряд.
Черный лорд себе не изменял – и вышел к карете вo всем черном. Скользнув взглядом по бархатному плащу, Интента рефлекторно cжала пальцы: каждый раз, когда она его видела, ей хотелось потрогать ткань. том, хочется ли ей прикоснуться также к самому лорду Маркалу, созерцающая изо всех сил старалась не думать.
Сама она выбрала для поездки удобное муслиновое платье вишневого цвета, поскольку к вечеру потеплело, но на всякий случай прихватила коричневую накидку – одну из обновок, купленных с первогo жалования.
Роскошная самоходная карета темно-синего цвета сияла полированными панелями и серебреными вензелями с инициалами лорда Мерсье. Внутри их ждали два уютных диванчика с бархатной обивкой, расшитые подушечки и прохладительные напитки в корзине с волшебным ледяным дымом.
Негромкий, спокойный голос Маркала, которым он обсуждал деловые вопросы, удобно расположившись на диванчике напротив, усыплял ее. Карета мягко укачивала,и скоро ее глаза сами собой закрылись. Какое-то время Интента ещё слышала обрывки фраз, что-то про отгрузки земляники для пива и какую-то рекламную кампанию новой партии текстиля, но затем окончательно погрузилась в сон и очнулась лишь тогда, когда на ее плечо легла тяжелая теплая ладонь. Ее сознания достиг настойчивый голос, на этот раз обращенный к ней:
– Леди Интента. Мы приехали в Нуаресс.
С трудом проморгавшись и оторвав голову от подушки, Интента нашла себя в весьма смущающем положении: она спала, развалившись на диванчике так, что ее ноги лежали поверх длинных ног лорда Маркала, вытянутых для ее наибольшего удобства.
Она понятия не имела, при каких обстоятельствах очутилась в этой позе, но, следовало признать, это выглядело весьма компрометирующе – разумеется, если кто-нибудь заглянул бы внутрь кареты. «Жаль, что лорд Кетим этого не видит – он мог бы мгновенно забрать свое предложение к нашему обоюдному облегчению», – мелькнула неожиданная мысль. Но тут же Интента выбросила из головы темного мага, резко подобрала ноги, едва не свалившись с диванчика, и смущенно посмотрела на лорда Мeрсье: