Внешний враг
Шрифт:
Владимир в сердцах грохнул кулаком по столу и вскочил. Кубки звякнули, по медовухе поплыли дрожащие круги. Что-то упало и с плеском покатилось по скатерти.
— Так они там сейчас Пинск зорят, а я тут…
Белоян махнул рукой, словно отгонял злого духа.
— Охолонись, князь. Никто никого не зорит… Все, что нужно еще зимой с Брячеславом было обговорено. Едва он к городу подступились, как верные люди талисман из него вынесли, а я им навстречу Гаврилу послал с отрядом. Тут, правда, не все гладко вышло, но обошлось, слава Богам.
— А Пинск?
— Талисман им нужен, а не Пинск! — в сердцах сказал
Волхв побарабанил пальцами по столешнице и добавил.
— Гаврила-то в Фофанове на песиголовцев напоролся. Врагов накрошил, по-доброму, но и дружину свою потерял, так что пришлось им втроем дальше талисман нести.
— Песиголовцы? — Князь стал спокойным и серьезным. — Песиголовцы? А ты что же помощь не послал?
— Не знал.
— Ты же волхв. В тебя вон блюдо волшебное, зелья…
— Не знал, — повторил Белоян. Зная, что прав, он все же почему-то чувствовал себя виноватым. — Откуда узнать-то? Пока «Паучья лапка» у них их волшебством не найдешь…. Если б их волшебством найти можно было бы, то от них и шерсти не осталось бы. Пока они талисман несут, он их хранит. Никто их найти не может, ни я ни враги…
Глава 2
Наступал тот предрассветный час, когда ночь уже прошла, а рассвет, заплутавший в тучах, еще не спустился на землю и воздух вокруг освещался только капельками росы, вобравшей в себя свет ночных светил. Прозрачный воздух висел тихо, холодно и почти неподвижно.
Не ощущалось в нем ни звука, ни движения, только плыла сквозь утреннюю свежесть тончайшая, прозрачнейшая тишина. Вместе с перьями тумана она висела на кончиках сосновых игл, на черенках листьев, на макушках травинок и странно было киевскому богатырю Гавриле Масленникову слушать ее сидя на мягком, после событий прошедшей ночи.
Наклонившись вперед и упершись локтями в колени, богатырь неподвижно сидел на влажной от росы траве. Ему не спалось — болело потянутое во вчерашней сече с драконом плечо, жгло в груди (достал-таки хвостом зверюга поганый) к тому же кому-то нужно было охранять все это… Он оглянулся, окидывая взглядом поляну.
Рядом с ним, недалеко от углей уже не дымившего костра лежали еще двое — воевода Пинского князя Брячеслава Избор и Пинский же сотник, хазарин Исин, и стоял мешок.
После вчерашней схватки с горным князем Картагой и его драконом все, кроме мешка, выглядели куда как хуже Масленникова. Там не обошлось одной потянутой рукой. Масленников чесанул затылок, посмотрел на ладонь. Хотя, взвесив все обстоятельства, вряд ли теперь кто мог сказать кому тут сейчас лучше, а кому — хуже.
Он вытянул шею, разглядывая хазарина. Этот-то еще выглядел ничего, хотя на черно-серых от копоти и перегоревшего мышиного помета руках сотника то тут, то там блестели свежезапекшейся кровью царапины от мелких каменных осколков, но вот Избор…. Гаврила жалостливо наморщил лоб.
Обгорелая куртка Пинского воеводы лежала рядом, в траве, открывая спину покрытую волдырями и клочьями слезающей кожи. По красному мясу, по волдырям, по кровоточащим ранам, ползали какие-то поганые мухи. Похоже, что они досаждали воеводе — он стонал во сне, дергался, но сон его был крепок — чуть слабее смерти. Думая о том, что было вчера, Гаврила покрутил головой, соглашаясь со своими мыслями. День давеча выдался удивительный. Досталось
«Умахались вчера…» — подумал Масленников, вспоминая дрожащий лиловый свет, оскаленную драконью морду и неохватную тушу, что еще валялась где-то в полупоприще вверх по склону. От этой мысли плечо снова заныло и он, чуть повернув голову, посмотрел туда, где несколько часов назад решалась судьба талисмана. За деревьями горы, что выбрал себе под логово горный князь, почти не было видно, но скала, с которой Избор вчера сбросил камень, придавивший дракона, торчала над кронами. Масленников представил, что почувствовал дракон, когда с неба на него рухнула глыба и усмехнулся. Потом посмотрел на Избора и тяжко вздохнул, опустив уголки губ. Дракону, конечно, досталось, но ведь и Избору не поздоровилось….
Гаврила в который уж раз с содроганием посмотрел на воеводу и махнул рукой над изуродованной спиной товарища, разгоняя разлакомившихся кровососов. Но это не помогло.
Где-то около крестца рука его на три пальца погрузилась в спину Избора и вышла наружу через затылок, но мухи даже не двинулись с места.
Мелкие обитатели поляны уже успели привыкнуть к странному состоянию Гаврилы, а вот он сам — еще нет. Без удивления, но с каким-то недоверием он посмотрел на свою руку. Потом провел ею по верхушкам травинок. Те даже не шелохнулись, хотя Масленников своими глазами видел, как его ладонь проходит сквозь зеленые стебли.
«Проклятое зеркало!» — подумал он. — «Угораздило же меня сунуться…»
Зеркало Картаги, через которое он прошел, отбирая похищенную старичками «Паучью лапку», наделило его странным свойством проходить без помехи и вреда для себя через камни, деревья и все то, что называлось осязаемым миром. Пока разбирались с драконом, это все было ничего — тварь хоть и плевалась самым настоящим пламенем, опасным для Избора с Исином, и не опасным для Гаврилы, но сама оказалась большей частью такой же бесплотной, как и Гаврила.
Вчера с этим можно было мириться, но сегодня, когда все оказалось позади… В мире обычных вещей он оказался хоть и неуязвим, но бессилен. Бессилен настолько, что даже не мог согнать мухи со спины товарища. В этом состоянии ему оставалось только гадать сколько еще времени придется провести бродя призраком по Руси и надеяться, что вместе с горами, оставшимися за спиной там же остались и все их неприятности. Теперь, после вчерашней ночи, все казалось простым. «Паучья лапка» лежала в ковчежце, в мешке под головой Избора, дракон задавлен, а пойманные враги размазаны по стенам.
Вспомнив об этом он слегка приободрился. Не зря все же махались!
Но при всем при этом в голове далеким огоньком постоянно брезжила мысль, что путь, которым они должны пройти, конечно, будет короче уже пройденного, но ни в коем случае он не станет легче. Пока враги не оставят попыток добраться до талисмана их дорога к Киеву будет дорогой в неизвестность. Дорогой, на которой их будут ждать засады, наемные убийцы и разные другие происшествия, обычно скрашивающие не радостную жизнь богатырей. Поэтому, даже сейчас, когда они расправились с Картагой и его драконом и вернули себе талисман, Масленникову не хотелось задерживаться около гор, в царстве обиженного ими горного князя.