Внешний враг

Перемолотов Владимир Васильевич

— Далеко не прячь…. Понадобятся еще….

— Думаешь драться придется? — поскреб обгорелую голову Избор. Он думал о чем-то своем, переводя взгляд с Гаврилы на клетку перед ним и Масленников грустно усмехнулся.

— Вам-то точно, это меня никто не тронет. Так что не убирай далеко…

— Это точно. Все вроде при деле. Один ты бездельничаешь. Куда бы тебя приспособить?

Гаврила только покачал головой. В его душе слились два чувства. С одной стороны он ощущал свою никуда не пропавшую силу, тяжесть меча и доспехов, а с другой знал, что

все это ему только кажется. Он был сном. Да! Именно сновидением — бесплотным и неопасным, под ногой которого трава не зашелестит и ветка не хрустнет…

— В дозор если только… Глаза-то смотрят, да уши… — предложил Гаврила.

— Да. Без дела шляться каждый может… Тебя бы с пользой приспособить….

Гаврила обиженно молчал.

Не дождавшись ответа, Избор вернулся к сумке. Не выпуская из рук яйца он начал перекладывать вещи там, разбираясь что же у них осталось после вчерашней ночи. В мешке было пусто — ни припасов добрых — только хлеба каравай — ни одежды, но там было главное — ковчежец с настоящим талисманом, да кувшин, что подарил Муря. Из развязанной горловины наружу свесилась веревка. Масленников смотрел на нее и что-то забрезжило в его голове. Когда Избор уже хотел затолкать ее обратно, он остановил его.

— Слушай, а веревка у тебя вся настоящая?

— Что значит «настоящая»? — не понял Избор.

— Ну, такая как ты. Или нет?

— Часть так, часть эдак.

Гаврила обрадовано хлопнул себя по бокам.

— Так давай я клетку хоть понесу. Привяжи ее ко мне!

Избор поднял брови, посмотрел на Исина.

— Я заодно ее в себе и спрячу тогда. От дурных глаз подальше, — добавил Масленников. — Вот считай одна рука у тебя и освободиться.

Уловив желание Гаврилы хоть в чем-то оказаться полезным, Исин, еще не поняв все до конца, согласно кивнул. Мысль пришлась Избору по вкусу

— Попробуем, может чего и выедет.

Распутав веревку, они общими усилиями протащили ее конец в кольцо, что было расположено на верхней крышке, завязали узел и Гаврила, отрубив своим мечом конец веревки, обвязал его вокруг пояса.

— Пройдись, — попросил Избор. Богатырь прошелся.

Зрелище было жутковатым — при каждом шаге из тела одетого в крепкий доспех человека выскакивала клетка с чашей и вновь пропадала в нем.

— Ну?

— Смотреть страшно… — признался Исин.

— Потерпишь, — весело ответил Гаврила, вполне довольный, что тоже при деле. — А уж если совсем плохо будет — отвернешься.

Готовясь в дорогу, Избор из пращи сделал себе пояс. Завязав на ней два узла он вставил туда ножны, а потом обернул все это вокруг себя. Получилось не очень удобно, но это все же было лучше чем ничего. Он несколько раз подпрыгнул, но ножи держались крепко.

— Тише ты! Яйцо раздавишь!!!

— Может оно и к лучшему…. — сказал осторожный Исин. — Вот попомните…. Заведет оно нас…Уши обрежут, кровь высосут…

— Справимся. Если что — Муря подсобит… — ответил Гаврила.

— Он первый и высосет…

Избор не согласился с Гаврилой и отрицательно

качнул головой. Как ни крути, а колдуна они обманули. Когда он это поймет, а поймет он это обязательно, вряд ли он обрадуется.

— Не знаю. Не уверен.

Он помолчал, и, словно подведя черту под их разговором об этом, сказал:

— На себя надеяться будем. Друг на друга, да на удачу… А на колдунов надеяться… Да у них и памяти — то нет…

Переминающийся от нетерпения с ноги на ногу хазарин спросил.

— Почему это?

— Да вот яйцо нам оставил, а как его в дело пустить — не сказал.

— Так это не у него, а у тебя с памятью худо. Спросить бы надо было. Ты его на землю положи, а там посмотрим…

Избор ни слова не говоря, нагнулся и положил яйцо в траву, готовый случае необходимости бежать за ним, но яйцо проявило своеволие и никуда не двинулось.

— Ишь ты! — сказал Исин, рассчитывавший как можно быстрее убраться с этой полянки и встать на путь истинны.

— Первый раз вижу такое строптивое яйцо, — сказал Гаврила.

— Наверное сказать чего-нибудь нужно было, — догадался Исин и на всякий случай сказал:

— Ищи!

Яйцо но двинулось о места. Немного подождав, Избор ехидно сказал:

— Что оно тебе собака, что ли?

Исин промолчал и жестом предложил воеводе вести переговоры с яйцом самому. Избор задумался. Чтобы скрыть замешательство он нагнулся к мешку, поднял его и стал пристраивать на спине.

— Ну? — поторопил его Гаврила, видя, что тот тянет время. — Командуй, предводитель яиц. Пусть оно катится…

Едва звук богатырского голоса долетел до скорлупы, как яйцо, словно проснувшись, покатилось вперед, прорываясь сквозь сплетение травинок.

— Рысью давай! — крикнул Масленников и припустил мелкой трусцой за яйцом, хотя необходимости в этом никакой не было. Яйцо, явно примериваясь к шагам богатырей двигалось неторопливо и плавно. От его движения на поляне слышался тихий шорох, как если бы в траве ползла приличных размеров змея. Исин передернул плечами, словно, этот звук предвещал близкие неприятности.

Постепенно них выработался свои ритм и порядок движения. Яйцо катилось, то чуть вырываюсь вперед, о чуть замедляя ход, но никогда не убегая вперед дальше чем на десяток шагов, а следом за ним входя в ритм дальней дороги шли три богатыря — Гаврила Масленников, Избор и Исин.

Глава 4

Они шли уже больше часа. Лес к этому времени уже сбросил оцепенение ночи. По веткам порхали птицы, пересвистываясь с соседями и все шло своим чередом — туман таял, воздух теплел и лес наполнялся светом. Окликнув воеводу Исин сказал.

— Смело ты с Мурей-то… А ну как он опять бы нас спеленал, да пошел по мешкам шарить?

— Не стал бы… — спокойно ответил Избор. Исин покачал головой и воевода пояснил.

— Тут все просто… Он знает, что мы знаем, что ему это нужно и ежели чего, то талисманом колдовство его укротить сможем. А ковер-то у него летит….