Вновь: ошибка координат
Шрифт:
– Я вас услышал. Возвращаемся на Монолит. Там вас осмотрят врачи и дадут все необходимое, чтобы вы пришли в форму. Это приказ.
Кое-что Настя так и не сказала, причем Томас и Оскар сами скрыли ценнейшую информацию про Осколок и то, каким образом Бэккер использовал его ради своей выгоды. Хотя, возможно, думает она, они просто забыли, как у Бэккера получилось устроить настоящую манипуляцию временем и пространством с помощью этого надоевшего и ненавистного артефакта. Но почему же умолчала она? Ведь она знает великую опасность применения этой штуки… Может быть, потому, что в глубине отчаяния теплится основательное и непоколебимое перед трудностями желание все исправить. А может быть, потому, что она не знает, кому верить. Стоит хоть как-то нащупать очертания общей картины, так вводятся новые переменные, изобличая ложь и ставя на ее место что-то
Но все эти непростые, даже разрушительные, взращенные на страхе и злости рассуждения были откинуты в сторону в тот самый момент, когда уже на выходе из Авроры, ведомые твердой решительностью Козырева, каждый ощутил неожиданное землетрясение. Скелет Авроры застонал, земля вокруг поддалась силе неизвестного происхождения, а зловещий рев вновь заполонил воздух вокруг. Новые, подобные уже виденным, существа первым делом прыгнули на вертолет, который привез Настю и остальных с востока. Оба пилота – те, что привезли Козырева и Настю, – были как раз там, делясь впечатлениями и проводя дружеское время, пока остальные занимались серьезными вопросами. Внезапная атака существ убила обоих в мгновение, разорвав огромный транспорт на части не только под своим весом, но и за счет необузданной агрессии. Сразу же за этим их внимание привлекли люди, открывшие огонь из всех немногочисленных орудий, позволив кое-как замедлить атаку лишь благодаря неопытности этих новых особей, ранее, видимо, не знавших огнестрельное оружие. Защита главнокомандующего всегда была в приоритете, жертвой чего на последнем мгновении стал Юрий, съеденный буквально у всех на глазах сразу двумя, возвышающимися надо всеми, хищниками. Крики умирающего друга, злобный, чуть ли не издевочный вой заходящих со всех сторон существ, да еще и доносившаяся сирена тревоги с самого Монолита – все это пробирает до костей и отпечатывается в памяти. Казалось, атака была скоординирована, что обескураживало не меньше, чем единственный путь с Авроры на поезде, уже откуда, мчась на предельной скорости, все увидели подтверждение самого страшного – из новых разломов появлялись еще десятки и десятки этих существ. Они все были очень похожи, быстро сбивались в стаи и словно помогали друг другу в ориентации, напоминая организованную толпу. Попытки догнать поезд оказались тщетны не меньше, чем возможность отправить за предателями погоню.
6
Развернувшийся совершенно иным образом разговор с Настей оказал на Роду столь сильный эффект смятения, сколь жуткое разочарование скоротечно менялось на абсолютную злость, продолжая подпитывать раскрывшийся во время ее борьбы с особью инстинкт выживания. То самое состояние абсолютного предела организма, способного перебороть любую боль и адаптировать страх в повышение атакующих навыков, открывая новые способы интерпретировать окружение. Рода с трудом цеплялась за что-то человеческое, желая вновь коснуться того приятного своей обычностью мира, который ныне кажется чем-то далеким и инородным. Но Настя лишь подкинула дров в разгорающийся нрав, отсекая последнюю возможность к возврату прежнего, что имело сокрушительный эффект после смерти папы Роды. «Спроси у Катарины» – эти слова врезались в ее мозг и пульсировали вновь и вновь, подталкивая раздраженный инстинктами самосохранения ум перебирать все новые варианты связи. Рода уже не ощущала боль от ранений так, как это делают люди, – она питалась ей, заряжалась трезвостью для потакания спасительной паранойе.
Выйти за пределы палаты было невозможно – дверь заблокировали, изолировав ее от всего и всех, что, разумеется, лишь играло на руку ее упрямству. Пытаясь вскрыть дверь, Рода от злости начала бить по ней кулаками, а потом и предметами, поглядывая в камеры наблюдения и требуя внимания. Напульсник почему-то перестал ловить сигнал, и то ли его блокируют, то ли что-то произошло со спутниками или орбитальной станцией Эфир. Либо ее заперли специально, следовательно, врагом выступает человек, либо один из монстров добрался до Тиши. Рода уже даже собралась подготовить средства защиты, устроив небольшой вандализм плохо скрепленными элементами мебели из углепластика, как дверь открылась и вошла Катарина.
– Пойдем, нужна твоя помощь. – Невозмутимый вид этой взрослой умом и сильной характером женщины
– Говорю один раз – я не имею никакого отношения к смерти твоего отца. Клот устроил атаку на больницу по своим личным, не касающимся меня, соображениям, понимать или интересоваться которыми я не намерена. Твой отец пал жертвой человеческой злобы. Клот же предал нас всех и наши идеалы, пойдя против народа Монолита. Можешь осуждать его, но не смей пытаться понять меня и то, как я себя чувствую. Надеюсь, этот вопрос закрыт.
– Почему Настя упомянула тебя?
– Ты правильно заключила: «не тот характер». Она хорошая девочка, но не способна руководить, особенно в кризис. Думаю, ее задача держать тебя на расстоянии, для чего следует выдать тебе задачку – отвлечь.
Сомнения в дееспособности Насти обрели новую силу, и не успела Рода подобраться к новому пласту предположений, как лифт остановился на последнем этаже. Рода следовала за уверенной Катариной прямо до дальних дверей кабинета директора тюрьмы. Справа были мониторы с выводом изображения пролетов у камер содержания и внешняя сторона всех трех стен. Сама-то тюрьма имела форму треугольника с плоской крышей, в центре которого был двор для прогулок под открытым небом. Одна сторона шла на служебные помещения и жилье для персонала – именно в ней сейчас и были Рода с остальными, две другие отходили осужденным. Единственный транспорт в виде поезда из Монолита примыкал на вокзал именно этого корпуса. Оттого и вид за спиной Директора впечатлил Роду своим масштабом – большое окно во всю стену раскрывало не только уходящую вперед железную дорогу, но и скалистые возвышения по сторонам, причем сейчас они была в центре крыла между двумя остриями треугольника. Директор встал из-за своего стола, обошел его и поздоровался с Родой, сразу же предложив еду и воду, указав рукой на внушительный буфет слева, прямо напротив мониторов. Видимо, отсюда в единственном кресле он наблюдал за тюрьмой, решила Рода и отказала этому тучноватому невысокому мужчине с густой шевелюрой и чистым, немного круглым лицом. Понять смысл его бегающих маленьких глазок было сложно, Рода и вовсе не ощущала ни угрозы, ни презрения в его адрес – этакий неопределенный характер, на фоне которого Катарина представлялась куда большим лидером, чем он.
– Я сразу к делу, – Директор вел себя и говорил дружелюбно. – У вас, Рода, был опыт встречи с неизвестным ранее биологическим видом, и сейчас, в свете последнего, любая ваша помощь в понимании их происхождения или мотивов будет полезна как никогда.
– Неужели Козырев не может справиться с парой десятков животных?
– К сожалению, их теперь куда больше. Пока что насчитывается около сотни.
Неверие Роды было опровергнуто кратким кивком Катарины, после чего она взглянула в окно за спиной Директора.
– До нас пока не добрались, не бойтесь.
Рода посмотрела на Директора, толком не зная даже его имени и не желая знать, потом осмотрела Катарину, но, так и не найдя ответа на напрашивающийся вопрос, решила задать его напрямую:
– Что вам нужно от меня на самом деле? – Оба молчали, выражая напускное непонимание. – Вряд ли от меня здесь есть польза, иначе я бы еще раньше тебе, Катарина, сказала все, что может быть полезным.
– Откуда у вас были сведения о той пещере, где обнаружили первого из известных хищников? – Директор не спешил, аккуратно, даже с заботой, подводя какую-то непонятную Роде мысль.
– Ниоткуда. Территория фрагментирована, один квадрат за другим, работа медленная, кропотливая. Что за намеки?! Будто бы это я виновата, хотя мне еще повезло…
– Вот именно. Вам повезло. Но не быть выжившей, а быть выжившей дочерью Андрея Дикисяна. – Не успела Рода вспылить, как Директор продолжил: – Что вы знаете о ней?
На экране появилось изображение взрослой женщины с очень нетипичной красотой, будто бы из другого мира. Один взгляд ее пронзал своей силой, властью и странной добротой, словно перед ними существо с необъятными знаниями и волей. Немного морщин, золотистые длинные пышные волосы, очень мягкие черты лица манили своей идеальностью. Эта женщина была словно богиня.