Внучка берендеева. Третий лишний
Шрифт:
…до самих смотрин черед доходит, когда уже за оконцем темно делается. Бабка б, хмельновата, весела и рухавита, сама предложила б свахе глянуть на невесту.
А я… я б сидела в комнате.
На табурете.
В убранстве праздничном, в рубахе из алого шелка с шитьем по подолу и рукавам. Оне, широченные, прихватила б золотыми запястьями, пусть бы видели гости дорогие, что не бедна невеста.
…летник аксамитовый.
Сапожки из кожи красной, на каблучках посеребренных.
На голове – платок с шитьем.
Платок
Примет невеста.
И все, сговор заключен, чтоб его разорвать, веский повод надобен.
– Не буду я никого бить, – вздохнула и отпустила мечту свою. Пускай летит… не я первая, не я последняя с мечтаниями расстаюся. Как-нибудь и проживу.
Вона, может, мой женишок новоявленный, духом сговоренный, и вправду царевичем окажется. На кони белом, на…
…не надобен мне царевич, чего уж себе илгать?
– От и ладно, а то ж рука-то у тебя крепкая… выходи, горе-жених.
Зашубуршало в кустах черемухи. Затрещало, затрясло листвою. И, матюкаюся вполголоса, из зарослев выполз Арей.
Вид у него был разнесчастный.
Я носом потянула.
Понятне… с опохмелу, стало быть… знаю, у дядьки Панаса такой же вид случился, когда он в соседние Пацуки поехал, дружка старого навестить, и так разнавещался, что тетке Алевтине его на дровнях привезли, пьяненького и счастливенького.
На четвертый день.
Ага…
Уж она-то только глянула, бровкою повела и велела во двор грузить. Там, с кобелем, дядька и ночевал, авторитету старостину утрачвая. А поутру стогнал так, что полсела сбежалося глянуть, кто ж там канает…
…а тетка, знай себе, прохаживалась по двору, то воду колодезну студеную несет, то жбан с квасом, то кувшин с рассолом огуречным…
…рассол бы Арею не помешал.
Мятый.
Уже не пьяный, но хмель последний из него не вышел. Стоит, качается, в черемуховую ветку вцепившися. Не хмель, конечне, Арей. Другую ветку в рученьке левой держит. И выломал такую, что впору от медведя отмахаться.
– З-зослава…
– Погодь. – Еська меня за локоток придержал. – Ты ж говорила, что бить не станешь! И не злися, Зосенька, это ему Кирейка стресс снимал.
– Чего?
– Разволновался он после разговору с матушкой. Распереживался. А с того распереживания мог бы и сотворить чего не того… ляпнуть там… или вовсе… он же ж упертый. Вот взял бы и полез к тебе жениться.
Арей веткой махнул и едва на ногах удержался.
– В храме, имею в виду… в храме, со жрецом, – Еська держал меня крепко, захочешь – не вывернешься. – А теперь представь. Матушка ему невесту жалует царских кровей, а он
И куда тише добавил:
– С такого неудобства и голову утратить недолго. Самым что ни на есть буквальным способом. Вот наш Кирей и постарался… правда, перебрали слегка… денька этак на два перебрали… но что сделаешь, широкая душа…
– З-зослава, – повторил Арей, протягивая мне зеленую ветку черемухи.
Чуть помятые листочки.
Погнутые веточки.
Цветы пожухлые, еще не отлетевшие.
– Эт-то т-тебе…
– От спасибо. – Ветку я взяла и, перехвативши, по плечах перетянула. – Что ж ты творишь, нелюдь азарский!
Била я не сильно.
Не от души и не от обиды, которая мигом разошлась, будто ее и не бывало. На пьяных да на малых не обижаются… и еще на разумом скорбных… и отчего-то мне так радостно сделалось. Не от виду Ареевого, но от слов Еськиных.
Стало быть, Кирей… и вновь же, иродище, ни словечком…
…хотя когда?
Дай, Божиня, памяти. Я его давече не видывала… а дня три и не видывала. Еще удивлялася, куда ж делся он и отчего сие не вызывает у Архипа Полуэктовича беспокойствия.
…значится, пили.
– Я ж… я… – Он покачнулся и дыхнул перегаром. – И-извини… я… к… к тебе… ш-шел… и в-вот…
– Пришел, – помог Еська, рукав выпуская. – Зось, ты уж приглянь за ним, добре? Кирей в отключке, а этот… он же… того…
– И этого. – Я махнула рукой. – Иди… Еська… и другим разом лучше сами упреждайте, чем слышать от кого…
– Я бы сказал. – Еськино лицо вдруг стало таким… как у старика. – Если бы мог говорить, когда желаю… я бы сказал, Зослава. Клянусь своей силой.
– Верю.
– Спасибо.
Он отступил.
– Скоро уже… летом все решится и… до лета ведь доживем?
– Доживем…
Куда ж мы денемся.
– Скажи хозяину, – попросила я, – что мне б кваску холодненького белого… и Кирею пусть поставит. Небось тоже голова гудеть будет.
Квас от похмелья – первое дело. А еще тетка Алевтина была мастерицею варить густой суп на говяжьих мослах, с травами, с перцем острым…
– Зослава. – Арей сел на траву и глаза потер. – Я пьяный…
– Пьяный.
– Я к тебе идти… х-хотел идти… в… вхрм… – Он мотнул головой и болезненно поморщился. – А он и грит… в-выпить надо… п-пропить нвесту…
…невесту сговоренную и вправду по обычаю пропивали всем селом. Батька невестин для того самогон загодя гнал, когда баклагу, когда две…
– И я… чуть-чуть… – Он пальцы свел. – К-каплюшечку… смую…
– Дурень. – Я села рядом и пригладила встрепанные его волосы.
От что нам ныне делать-то?
Смех.
И слезы.
Сбегчи, как в сказке, на край мира? Но, мыслится, меня и на краю, и за краем отыщут. Да и Арею царица не простит.