Внутри
Шрифт:
– О чем ты? – Карлу прежде не приходилось слышать такое о своей фамилии, и он был совершенно искренне и приятно удивлен.
– Ну, как же. Карл Дубинин – звучит потрясающе. Я бы даже если постаралась, ни за что такое сочетание не придумала бы. Твои родители – креативные ребята, ничего не скажешь.
– Да, наверное, – молодой человек прищурился и с подозрением посмотрел на свою собеседницу, чтобы удостовериться в том, что та не издевается, но девушка была совершенно серьезна. – В общем, спасибо. От тебя мне это особенно лестно слышать.
– Не за что. Так что там с материалом?
Прежде, чем ответить, Карл дал себе несколько секунд на принятие решения, затем вздохнул и, порывшись в сумке, вытащил свою записную книжку. Внутри оказалась фотография, которую он и протянул коллеге:
– Вот эта девушка слева – та самая Мартынова, с которой я встречался.
– Хорошенькая, – одобрила Ирина, поцокав языком. – А эти двое кто?
– Не узнаешь? – Дубинин, увлекавшийся историей, всегда искренне удивлялся, когда остальные не разделяли этой его страсти, поэтому и сейчас подумал было, что его коллега валяет дурака, но та, еще раз приглядевшись, совершенно серьезно покачала головой:
– Нет, никаких вариантов.
– Это Пикассо с Хохловой. Старуха была с ними знакома, представляешь?
– Ну, была и была, что такого? Молодец, значит. Так в чем проблема-то? Это вроде бы хорошо, разве нет?
– Как раз с этим проблем нет. Но она говорит очень странные вещи – и обо мне в том числе. У нее вообще в квартире много старинных вещей. Такое ощущение, что в музей попал. Обычная такая холупа, но чувствуется, что там не все чисто. А еще… – Кард замялся на мгновение, не зная, стоит ли продолжать, но, подумав, решился. – А еще она мне снится.
– Ха! Да ты ходок! – захохотала девушка так громко, что на нее зашикали со всех сторон. – А что, ничего такого я в этом не вижу. Судя по фотографии, она очень даже ничего.
– Ты издеваешься? Этому фото сто лет в обед.
– Так уж и сто? – засомневалась Ирина, оценивающе присматриваясь к черно-белому изображению.
– Это двадцать шестой.
– О! – она округлила глаза и, впечатленная почтенным возрастом реликвии, осторожно вернула ее Карлу. – Ну, приснилась она тебе – и что?
– Ты сейчас просто послушай, хорошо? – Дубинин, не дожидаясь ответа, начал загибать пальцы, глядя прямо перед собой. – Во-первых, старуха явно не в себе – она говорит о том, что было почти век назад, так, словно это происходило вчера. Это ненормально. Во-вторых, у нее в квартире оригиналы мировых шедевров, продав которые, она могла бы жить во дворце, но она этого не делает. Это тоже говорит о том, что у нее не все в порядке с головой. В-третьих…
– Подожди, подожди, – роль безмолвного слушателя явно не пришлась девушке по вкусу, и она поспешила озвучить свои соображения. – Ты сейчас глупости говоришь. Пожилые люди часто впадают в детство. Моя покойная бабушка, бывало, пересказывала слово в слово их разговор с дедом, когда они впервые встретились, но при этом не могла вспомнить, что ела на обед. Это естественный ход вещей, друг. Ну, а по поводу «продает – не продает», это ты вообще загнул. Во-первых, это не твое дело, уж извини меня за резкость. А во-вторых… У моего знакомого, например, дома хранится орден святого Георгия, который был пожалован его прапра – не помню, сколько пра – деду. Если бы он захотел его загнать, оторвали бы с руками. Знаешь, он стоит хороших денег. Но ни мой приятель, ни его родители, ни дед с бабкой никогда даже не задумывались о том, чтобы продать его. Даже во время голода 30-х не было таких мыслей. А ты говоришь: могла бы жить во дворце. Не все оценивается в валюте.
Не ожидавший такой проповеди от коллеги, которую он до этого считал легкомысленной, Карл в первый момент смутился. Пробормотав что-то невнятное в свое оправдание, он, тем не менее, продолжил:
– Хорошо, пусть так. Но это еще не все. Мария Степановна сказала, что у нее есть информация, которая может касаться меня лично, а потом заявила, будто я не готов к беседе – предложила подумать, отдохнуть. А потом я вообще не помню, как на улице очутился. То ли она обладает какими-то скрытыми способностями…
– То ли ты опять до утра сидел за компьютером, – закончила за него Ирина.
– Я постоянно так делаю! – возразил Дубинин. – Это мой нормальный режим.
– Это не режим, а дурная привычка, от которой нужно срочно избавляться. Тебе сколько лет?
– Да вроде вчера еще было тридцать.
– Не много, конечно, но и не мало. Ты уже не восемнадцатилетний мальчик, который может сутками не спать, и ничего ему не будет. Если ты изо дня в день будешь, проходя мимо памятника Петру Первому, щелкать его по носу – ну, если дотянешься, конечно – то рано или поздно он отвалится. Я это говорю к тому, что наши возможности не безграничны, и нужно отдавать себе в этом отчет. Ты никогда не бываешь на наших вечеринках – иначе ты бы заметил, что я уже давно не пью ничего, кроме вина или шипучки, да и то совсем чуть-чуть. По утрам начала бегать, отказалась от жирной пищи. А ведь мы с тобой ровесники.
– Ты так и будешь на каждый мой довод выдавать по возражению? – улыбнулся Карл, которому понравились рассуждения коллеги. Слушая ее, он успокоился – старуха уже не пугала его. Кто знает, подумал он, возможно, действительно все объясняется его усталостью.
– А почему бы и нет? – Ирина пожала плечами и, закинув ногу на ногу, жестом показала, что готова слушать дальше.
– Я уже и не знаю, стоит ли продолжать. В общем, этой ночью мне приснился сон. Понимаешь, мне вообще никогда не запоминаю своих видений, а тут картинка была такой живой и реальной, что я до сих пор не верю в то, что этого не было на самом деле.
– И что такого было в твоем сне?
– Ничего особенного. Я иду по парку, встречаю эту Мартынову…
– Откуда вы берете все эти фамилии?! – возмутилась девушка. – Прямо как на подбор. Извини, продолжай.
– Встречаю ее, мы разговариваем. Она рассказывает, что Дубинин – не настоящая моя фамилия, и что меня должны звать иначе.
– Час от часу не легче, – проворчала Ирина.
– Да, она сказала, что моя настоящая родовая фамилия – де Бо, и что мой предок был выходцем из Франции, – Карл поспешил продолжить, увидев, как еще больше помрачнела его собеседница, услышав очередной потенциальный псевдоним. – А потом, когда я на нее посмотрел, она превратилась в ту самую молодую женщину, какой ты только что видел ее на фотографии. Да, и еще она говорила о какой-то информации, которая может свести меня с ума. Но она, мол, подстраховалась – и сможет мне раскрыть что-то очень важное во сне. Вроде как это совершенно безопасно. А потом я проснулся совершенно разбитый и до сих пор не могу в себя прийти. У нас на сегодня была назначена встреча, но я почему-то не могу заставить себя пойти на нее. Это странно, но у меня и сейчас звучит в голове ее голос.
– И что он говорит, этот голос? – Ирина совершенно не скрывала, что рассказ ее заинтересовал. Она даже в чем-то завидовала рассказчику – сама девушка давно не испытывала ничего подобного. Даже если это чистейшей воды вымысел или игра воображения, она многое бы отдала, чтобы хоть на короткое время погрузиться в эту пусть временами пугающую, но сказку.
– Он говорит, что мне нужно заснуть, – мрачно подытожил Карл. – И что только тогда я все узнаю.
– И в чем проблема? – подняла брови журналистка. – Иди домой и ложись спать.