Внутри
Шрифт:
– Разве это не так? – лицо мальчика вытянулось от разочарования.
– Конечно, нет. Но это не делает тебя менее значимым, ведь ты сумел открыть двери, а этого никто до тебя не делал. Вселенная любит делать сюрпризы.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – признался Айлин.
– Ничего страшного, со временем поймешь, – женщина подошла к мальчику и, приобняв его за плечи, повела по дороге. – Меня зовут Гипатией. Я расскажу тебе о мире, который ты нашел, и людях, которые его скоро заселят.
Если бы можно было провести линию, перпендикулярную этой первой дороге, то где-то наверху она уперлась бы в основание другого каменного полотна, по которому неспешно прогуливалась пара молодых людей – казалось, что эта дорога не имела ни начала, ни конца – предполагаемые границы Великой китайской стены терялись где-то далеко впереди, переваливаясь через линию горизонта. Было раннее утро, и немногочисленные прохожие, которых они встречали, с любопытством поглядывали на них, но ни один не решался подойти к ним и заговорить.
– Вы ведь много путешествовали, если мне не изменяет память. Кроме того, вы человек тонкого ума и обладаете богатым воображением. Скажите, как случилось, что вам так и не удалось найти выход? Я бы все поняла, если бы его не было вовсе, но ведь это не так.
– Посмотрите, Машенька, какая красота, – Николай Гумилев остановился и задумчиво посмотрел вдаль. – У меня такое ощущение, будто я сейчас нахожусь на каком-то шраме, оставшемся после хирургического разреза. С одной стороны находится то, что было, с другой – что будет. А под нами – то, что есть здесь и сейчас.
– Возможно, так и есть, – девушка выжидающе смотрела на него.
– Я нашел выход, – наконец, ответил он, устало улыбнувшись. Китайская стена, которую они меряли шагами, имела такую мощную энергетику, что было сложно сосредоточиться на личном, и Николаю пришлось сделать над собой усилие, чтобы переключиться с философского созерцательного настроя на практичный. – Однако он был не таким, как многие предполагали. Я знаю, что Миша пытался меня вытащить, но ему не позволили. И дело не столько в политической ситуации, сколько в моей убежденности в том, что все идет по плану.
– По какому плану?
– Жизненному. Вы считаете, что я не смог найти выхода из клетки, хотя мы сейчас разговариваем друг с другом. Разве это не парадокс?
Прежде, чем ответить, Мария Мартынова несколько секунд молчала. Она видела то, что Гумилев называл выходом – точнее, его результат. Тело поэта было свалено вместе с телами таких же несчастных, и весь его талант, этот божий дар, сконцентрировался в широко открытых глазах, в которых отражался Игнатий Спиридонов – в прошлом полковой писарь, а ныне оперуполномоченный Петроградской ГубЧК – с сожалением глядящий на то, как поэт постепенно скрывается под слоем жирной земли. Когда могила была полностью засыпана, Игнатий с раздражением вынул изо рта погасшую папиросу и, сердито вытерев глаза, пошел прочь. На следующий день он отчитается в том, что приговор, вынесенный Николаю Степановичу Гумилеву, признанному виновным в участии в Таганцевском заговоре, приведен в исполнение. Он намеренно укажет ошибочное место захоронения, чтобы в будущем его коллеги не имели возможности тревожить поэта. Всего через полгода оперуполномоченный Спиридонов будет убит в уличной перестрелке, и его тайна умрет вместе с ним. Прекрасный план, ничего не скажешь.
– Нет, это скорее провидение, – прогнав неприятные воспоминания, девушка подняла взгляд на Николая. – Идеи Сведенборга несостоятельны, к сожалению. Умирая, вы не возвращаетесь в свою же собственную жизнь, которую очистили от грязи и сделали ярче и приятнее. Это казуистика, хоть и красивая.
– Тогда почему мы с вами здесь?
– Только потому, что я так хочу.
– А если бы вы этого не хотели?
– Вас бы здесь не было.
– Но я был бы в другом месте?
– Без сомнения.
Мария, конечно, была не вполне откровенна, но как объяснить человеку то, что она и сама до конца не понимала? Все сложно и в то же время проще простого. Мимо них прошла пожилая китаянка, на спине которой сидел ребенок трех-четырех лет – малыш увлеченно жевал что-то и с любопытством разглядывал европейскую парочку, которая не вписывалась в его представление об окружающем мире. Девушка отвернулась, чтобы не видеть, как он пойдет в школу и, закончив несколько классов, отправится работать на фабрику, где будет выполнять одни и те же обязанности всю свою недолгую жизнь, пока пожар, произошедший по вине нерадивого хозяина, не оборвет ее. Пожилая женщина, которая к тому времени превратится в глубокую старуху, через двадцать лет опять пройдет этой же дорогой, и на ее спине будет опять сидеть ребенок – теперь уже сын того, кто сейчас оглядывается, пытаясь перехватить взгляд Марии.
– Вы чем-то расстроены? – девушка заметила, что Николай наблюдает за ней, и улыбнулась – незачем было посвящать его в переживания, которые не имели к нему никакого отношения. Сочувствие крадет силы, которых у поэта и так оставалось не много, поэтому она ответила просто:
– Да, но это личное.
– Я только что понял, что практически ничего не знаю о вас, – воспитание не позволило молодому человеку продолжать расспросы, и он переключился на другую тему. – То ли вы ангел, то ли демон. Мне, конечно, хочется верить в первое, но и второй вариант интересен. Скажите, Машенька, чем я заслужил встречу с такой, как вы?
– А какая я? – представив себя в роли посланника небес – в белых одеяниях и с крыльями за спиной, Мария рассмеялась.
– По меньшей мере, не такая, как все, – серьезно заметил Гумилев. – Признаюсь, я смущен и до сих пор пребываю в некоторой прострации. Допуская, что вы мне снитесь, я должен допустить и тот факт, что вся эта история с арестом также не более чем дурной сон. Если же считать все происходящее со мной реальностью, то вся система мироздания, к которой я привык, рушится. Не могу сказать, что я расстроен – у меня было много претензий к жизни. Однако все же хотелось бы определиться: кто вы и что вы? И в какой реальности я нахожусь сейчас? И в реальности ли?
– Вы ведь разговариваете со мной. Значит, как минимум, существуете. Не это ли главное?
– Пьяница в кабаке тоже существует, но я бы не хотел оказаться на его месте, – возразил поэт.
– Хорошо, я объясню, насколько это возможно, – кивнула девушка, подумав. – Существует великое множество гипотез о многомерности нашего мира. Конечно, большая их часть не выдерживает никакой критики, но некоторые идеи содержат крупицы истины, соединив которые, можно получить более или менее верное представление о вселенной. Смысл не только в том, что ничего не исчезает бесследно. Это и так понятно. Но дело в том, что размер – это величина, придуманная человеком для простоты восприятия действительности. Так же, как насыщенность, твердость и так далее. В действительности же невидимое может стать видимым – и наоборот. Природа оставила нам повсюду намеки и подсказки, но мы не желаем замечать их, воспринимая как данность. На самом деле научный прогресс сыграл с нами злую шутка – теперь мы можем объяснить все с помощью формул и теорем, истинность которых никто из обывателей не оспаривает.