Во имя Чести
Шрифт:
— И много их? — уточнила я.
— Обычно два. Есть третий, но он молчун. А несколько раз в критических ситуациях являлся четвёртый, и здорово нас выручал, — совершенно спокойно ответил кап-три. — Единственное, лучше не заходи к ней в каюту, там вечно какой-то дрянью окурено. Голоса слышать не начнёшь, но травануться с непривычки можно неплохо. Вот и вся команда. Надеюсь, ты впишешься.
— Я тоже на это надеюсь, — хихикнула я.
Нет, положительно, что-то в этом назначении есть. Интересно, я окончательно тронусь умом в такой компании, или всё-таки выживу?
— Ты красивая, — объявил мне Макс с очень серьёзным и даже торжественным видом, странно сверкнув глазами.
Но уточнить я не успела, потому что в этот момент к разговору присоединился ещё один участник.
— Ух ты! — пророкотал у меня над головой незнакомый бас. — Хороша!
Самостоятельно обернуться я не успела. Меня развернули, приподняли над полом и поцеловали. На собственную беду этот тип не обладал талантами дорийского Зеркала, и реакция на подобную наглость последовала незамедлительная и предсказуемая: прицельный и сильный удар коленом по причинному месту. Когда излишне любвеобильный тип выронил меня, с жалким всхлипом прикрывая пострадавшую часть тела ладонями, я от щедрот добавила ему кулаком в солнечное сплетение и, совсем уж по учебнику, ребром ладони по шее. После первой рефлекторной реакции пришли впечатления и ощущения исключительно негативного характера: раздражение, возмущение, злость и… огромное отвращение.
Последнее меня несколько озадачило. Казалось бы, подумаешь — поцеловали, не трагедия! Но ощущение было такое, будто меня по меньшей мере макнули головой в дерьмо (такого в моей биографии не случалось, просто фантазия богатая, а это было первое подвернувшееся сравнение). К горлу подкатил ком и сразу захотелось почистить зубы. Правда, пришлось ограничиться очень некультурным плевком и энергичным утиранием лица рукавом.
— Ещё раз такое сделаешь, убью, — процедила я, на всякий случай прикрывая лицо рукавом. Меня всерьёз тошнило, а там, где тела коснулись руки правого стрелка (а это был именно он), кожа нестерпимо зудела и казалась очень грязной. Хм. Я могу ошибаться, но, кажется, это не слишком адекватная реакция организма. Пресловутая фобия, и тлетворное влияние окружения уже началось?
Или это не окружение, а чьё-то ещё влияние? В таком случае у меня, похоже, большие проблемы. Но, с другой стороны, это даже плюс: личная жизнь уж точно не будет отвлекать от службы.
Саймон что-то прохрипел с пола, и тут вдруг очнулись свидетели наших разборок.
— А говорила — только причёска, — грустно вздохнул Этьен, поднялся со своего места и направился к стрелку. — Хель, требуется твоя профессиональная помощь.
Блондинка оторвалась от своего занятия, грациозно выпрямилась и шагнула к пострадавшему, на ходу невозмутимо застёгиваясь. Она оказалась обладательницей довольно невыразительной мордашки и очень необычных прозрачно-зелёных глаз, глядящих очень пронзительно и холодно. Глянув на меня, Хельга дружелюбно улыбнулась, причём глаза её тоже задорно сверкнули, и… очень грубо послала меня в далёкое путешествие. Если верить Этьену, волнуется.
Нижний из «кроликов» оказался очень симпатичным молодым мужчиной с одухотворённым лицом и опушёнными длинными густыми ресницами (на зависть любой девушке) глубокими глазами удивительного синего цвета. Почти чёрные волосы красиво обрамляли очень бледное лицо с высокими скулами и яркими губами. Впрочем, последнее как раз было вполне объяснимо; объяснение это сейчас оказывало первую помощь пострадавшему.
Николай застенчиво улыбнулся и, слегка сутулясь, подскочил с места, чтобы оказаться поближе к своей половинке. В итоге страдающего неординарного потомка древних ирландских кельтов увели в медблок втроём.
— Хорошая реакция, — одобрительно кивнул Макс. — Иди сюда, будем тебя проверять.
— А где же мужская солидарность? — поинтересовалась я, стряхивая оцепенение и отгоняя тревожные мысли о не сказать — неадекватности, но по меньшей мере несоразмерности собственных ощущений произошедшим событиям.
— Я тоже не люблю, когда меня трогают, — он нервно передёрнул плечами. — Кто знает, с какой целью они на самом деле это делают?
— Тут, по-моему, цель была очевидна, — хмыкнула я, опускаясь в штурманское кресло.
— Их может быть несколько. Например, он пытался подселить тебе паразитов, которые живут у него под кожей. Но он не успел, ты молодец, — кивнул он.
— Откуда ты знаешь?
— Я же видел, — пилот пожал плечами. Ах да, я совсем забыла, с кем разговариваю. Хотя я что-то уже сомневаюсь, что он действительно принимает свои лекарства…
До самого конца корабельного дня Макс помогал мне освоиться с тонкостями управления «Чёрной кошки», подкидывал задачки по построению маршрутов — сначала на время, потом на сложность. Он действительно оказался самым настоящим гением; примерно как Валерка в своих вирусах, этот тип разбирался в устройстве корабля, в математике, физике и ещё некоторых областях. С ним было очень интересно общаться: при всей обширности знаний, говорил он совершенно не заумно. Хотя все его слова приходилось очень тщательно фильтровать, потому что действительно ценная информация там разбавлялась увлекательным и захватывающим бредом.
Некоторое время процесс контролировал Этьен; правда, вмешиваться он не нашёл нужным, только предупредил меня лишний раз про удалённость от реальности некоторых соображений пилота.
Саймон от моего удара оправился быстро, и даже не обиделся. Наверное, потому, что никаких необратимых последствий наш с ним «близкий контакт» не возымел. Наоборот, мужчина косился на меня с некоторой толикой уважения. И это не могло не радовать: в таком тесном коллективе конфликт мог испортить жизнь всем.
А когда я после ужина легла спать (так, к слову, и не познакомившись с загадочной Дарлой и её голосами в голове), мне приснился сон. И лучше бы это был кошмар про моего трагически погибшего предшественника…
Мне снился Инг. Мы стояли на берегу того самого памятного озерца и были одеты так, как мне нравилось больше всего: я — в его рубашку, он — в одни только лёгкие домашние брюки. Мужчина прижимал меня к себе так крепко, что было тяжело дышать, но ослабить эти тиски желания не было. Наоборот, очень хотелось прильнуть к нему ещё плотнее, каждой клеточкой тела; завернуться в его тепло как в одеяло, с ног до головы.
— Мне кажется, арая, я схожу с ума, — тихо проговорил он. — Я чувствую тебя так, как будто ты находишься совсем рядом, но не могу прикоснуться.
— Мне… так хочется, чтобы ты был рядом, — тихонько всхлипнула я в ответ. Это ведь всего лишь сон, так почему не признаться в этом хотя бы своему подсознанию? — Я ужасно скучаю.
— Я тоже, — шепнул дориец и с тяжёлым прерывистым вздохом склонился ко мне, жадно и требовательно целуя.
Проснулась я с ощущением сосущей пустоты в груди и на мокрой подушке. Хотя нос при этом распухшим не был, а глаза не были заплаканными; слюной я её что ли закапала? Злобно выругавшись себе под нос, я подорвалась с кровати и принялась за утреннюю разминку. В усиленном варианте. Потому что как ещё избавиться от этого отвратительного ощущения обманутости и украденного удовольствия, — как будто поманили чем-то невероятно вкусным, а потом под самым носом спустили всю эту красоту в утилизатор, — я не знала.