Во славу Отечества
Шрифт:
Сушон собирался вновь взглянуть в бинокль, как неожиданно, сильный удар сбил его с ног, и адмирал полетел вперед, при этом сильно ударившись телом об ограждение мостика.
– Что это?
– испуганно успел спросить адмирал, распростёршись на полу, у офицеров своего штаба, суетившихся над ним. Никто не успел ничего сказать, как новый удар, вновь потрясший корпус «Дойчланда», перемешал человеческие тела в большую кучу, истошно кричавшую только одну фразу: - Русские мины! Русские мины!
Да, это действительно были русские мины, недавно выставленные миноносцами Беренса, и на которые, используя сигналы с разведчика, крейсера своим отступлением заманили главные силы Сушона. При этом, завели не на край минного поля, куда первоначально шла германская эскадра, а в самую средину минной позиции с таким расчетом, чтобы в ловушку попало как можно больше вражеских кораблей, и их расчёт полностью оправдался.
Летевший впереди на всех парах флагман Сушона сначала угодил на один минный букет, а затем, уже двигаясь по инерции, наткнулся на второй. Два мощных взрыва основательно разворотили всю носовую часть корабля, проверив на прочность славные изделия мастеров кайзера. К огромному счастью для экипажа «Дойчланда», при взрыве не произошла детонация боезапаса корабля, что очень часто бывало на этой войне. Линкор только сильно осел на нос и накренился на правый борт.
Идущий вслед за флагманом «Гессен», заметив подрыв флагмана, стал экстренно маневрировать и, в свою очередь, тоже наскочил на рога мин, терпеливо поджидавших свою добычу. Взрыв прогремел под левой скулой корабля, его сильно тряхнуло, но особая конструкция немецких кораблей, обеспечивающая им живучесть при подводных пробоинах, не подвела, и на этот раз. «Гессен» только основательно осел на нос, дал слабый задний ход и стал осторожно выбираться из смертельной ловушки, боясь задеть винтом новую мину.
Замыкающие строй линкоры «Ганновер» и «Шлезвиг-Гольштейн» сумели вовремя распознать опасность, и дать задний ход, благодаря чему спасли свои днища от неприятных встреч.
В одну минуту ровный кильватерный строй германских линкоров сломался, и они сгрудились одной кучей вблизи подорвавшихся кораблей. Все непрерывно семафорили на флагман, запрашивая о его состоянии и ожидая дальнейших приказов. В поднявшейся суматохе все забыли о наблюдении за морем и за что жестоко поплатились.
Решившись на схватку с врагом, Беренс не ограничился одним лишь минным полем, выставленным на пути немецкой эскадры. В рукаве у капитана был ещё один козырь в виде английских подводных лодок, затаившихся вблизи западной оконечности Борнхольма. Уходя в поход, Беренс потребовал от союзников в свое подчинение части британских подлодок, базирующихся в Кронштадте. Всю первую часть похода англичане выполняли функции сторожевого охранения, прикрывая русскую эскадру с запада на случай внезапного появления противника, теперь же им отводилась роль засады, и союзники не подвели.
Пропустив линкоры Сушона мимо себя, субмарины спокойно подошли сзади и, словно на учениях, произвели залпы из носовых аппаратов. Главной жертвой нападения бриттов стал «Гессен», только что благополучно сошедший с минного поля. Две вражеские торпеды попали в кормовую часть линкора, вызвав опасный крен судна на левый борт. «Гессен» моментально просел, приняв в свой трюм большое количество морской воды, но экипаж быстро выровнял баланс судна. Однако, самое худшее для «Гессена» заключалось в повреждении его винта и рулей, превративших линкор в неподвижную мишень.
Два других корабля Сушона «Ганновер» и «Шлезвиг-Гольштейн» отделались одиночными попаданиями английских торпед, поразивших их стальные борта и не причинивших им серьёзных повреждений. На «Шлезвиге» была затоплена правая угольная яма, тогда как «Ганновер» стал зарываться носом, что существенно снизило его скорость.
Ринувшиеся на защиту своих кораблей эсминцы не позволили англичанам произвести повторные пуски без риска быть уничтоженными ответным огнем. Сделав своё черное дело, они поспешили уйти на дно, посчитав, что полностью выполнили перед русскими свой союзнический долг. Горя жаждой мести, немцы яростно палили по подлодкам из всех орудий, но без особого успеха.
Ещё не успели команды линкоров остыть после атаки с тыла, как в действие вступили главные силы русской эскадры, о чём громким голосом известил вперёдсмотрящий «Дойчланда».
– Новые дымы противника прямо по курсу!
– Что, возвращаются русские крейсера? – прокричал Сушон, который из-за обильного кровотечения из разбитого лба и брови не мог самостоятельно смотреть на море.
– Нет, экселенц, это русские линкоры,- с дрожью в голосе произнес младший флаг-офицер.
– Не может быть!- гневно воскликнул адмирал, только сейчас отчетливо осознавший всю опасность своего нынешнего положения.
С большим трудом Сушон поднял своё избитое тело и, зажав ватным тампоном лоб, посмотрел на море. Словно подтверждая все его худшие опасения, приближающиеся линкоры противника дали дружный залп по столпившимся у края минного поля кораблям Сушона. Лес огромных водяных столбов вырос в опасной близости от бортов «Дойчланда», щедро окатив линкор брызгами.
Комендоры кригсмарин ответили нестройным залпом, из-за неразберихи произвольно выбрав свои боевые цели. Вся тяжесть их огня почему-то обрушилась на «Гангут», идущий вторым в кильватерном строе русских, тогда как по флагману «Петропавловск» было выпущено всего три снаряда.
Линкоры русской эскадры, вместе с тяжелым крейсером «Рюрик», вооруженным 10-дюймовыми орудиями, били, каждый по своей цели, выбранной им Беренсом. Флагман «Петропавловск» вёл огонь по «Дойчланду», «Гангут» наносил удары по «Ганноверу», «Севастополь» по «Шлезвигу», а «Рюрик» сражался с «Гессеном».
Звуки боя быстро вернули Сушона к жизни, пренебрежительно оттолкнув суетившегося вокруг него санитара, он приказал линкорам бить по ближайшему противнику, а крейсерам вместе с эсминцами обойти минное поле с юга и атаковать противника.
В этот момент к нему подбежал старший помощник капитана и доложил о бедственном положении линкора. Огромное количество забортной воды, проникшее внутрь корабля через огромные пробоины, превратили «Дойчланд» в плавучий бассейн, готовый пойти ко дну от любого нового попадания.
– Бой, мы принимаем бой!- громко покричал он офицерам своего штаба, высказавшим робкую идею перейти на другой, более безопасный корабль,- я остаюсь на своем флагмане и буду сражаться, до тех пор, пока на гафеле реет флаг рейха.
Столкнувшись со столь яростным сопротивлением адмирала, офицеры штаба были вынуждены подчиниться воле адмирала, но старший помощник линкора немедленно передал приказ одному из эсминцев сопровождения приблизиться к «Дойчланду» на случай эвакуации адмирала.
Тем временем бой разгорался с каждой минутой, комендоры обеих эскадр уже пристрелялись к своим целям, добиваясь первых попаданий в большой череде промахов. Большей частью ими грешили русские артиллеристы, заметно уступавшие своему противнику в выучке и умении, но капитан Беренс был твердо уверен в победе, поскольку имел ещё один козырь в запасе.