Во сне и наяву, или Игра в бирюльки
Шрифт:
Это даже хорошо, что ты такой. Я сама, сама научу тебя, всему научу… Ты будешь доволен. И тобой будут довольны. Ты хочешь быть сильным и уметь все?..
Он хотел, разумеется, он хотел и сильным быть, и уметь все. Ему было несказанно приятно в жарких, но чуточку стыдных объятиях Любы. Ничего подобного он не испытал с Татьяной, хоть тогда и думал, что лучше уже не бывает…
Минуло две недели, и все это время Андрей был словно в бреду. А однажды, проснувшись утром, он вдруг осознал, что на этой же кровати любил поваляться и Князь, когда Люба уходила куда-то или занималась
Он соскочил с кровати, торопливо оделся и вышел из спальни. Люба готовила в кухне завтрак.
— Спал бы еще, — улыбнувшись, сказала она и подставила для поцелуя губы.
Он сделал вид, что не заметил этого.
— Хватит спать. Так можно проспать и царство небесное.
— Что с тобой? — настороженно спросила Люба.
— Ничего. — Андрей пожал плечами. — Ехать надо.
— Куда?..
— В Питер. У меня там важное дело.
— Опять важные дела. Господи, как мне все это надоело!.. — устало проговорила Люба. — Зачем тебе ехать?..
— Надо, — повторил он.
— У нас же все есть, Андрюша! Нам с тобой всего хватит…
— У меня другое дело, — сказал Андрей. — Совсем не то, что ты думаешь.
— Правда?.. И ты сразу вернешься, да?
— Вернусь.
Возможно, Андрей и сам верил, что съездит в Ленинград, заберет свою долю и вернется. Во всяком случае, в глубине души ему хотелось этого. Он смотрел на Любу и с нежностью думал, что с ней всегда ему было бы хорошо. Хорошо и спокойно. С ней он даже забывал, что он чужой в этом мире. В сущности, никто. Без документов, без места жительства и — сын «врага народа». Но — Князь. Ведь был же Князь, а он, если разобраться, предал его. Воспользовался моментом и — предал. А это подло. Правда, и Князь…
— Ты думаешь о Паше? — тихо спросила Люба. — Ты не бойся, он все поймет. А я, если захочешь, рожу тебе ребеночка…
«Какой, к черту, ребеночек!» — хотелось крикнуть Андрею, однако он сдержался и промолчал. И вдруг в голову пришла мысль, что эти две недели бредового счастья были всего лишь платой за спасение… Нет, не может этого быть, не может… Но опыт, уже обретенный им, подсказывал, что все-таки может. Поверить бабе, говорил Князь, все равно что поверить козлу.
— Ты не веришь мне, — проговорила Люба с печалью в голосе. — Я чувствую, что не веришь… — Она села на табуретку и заплакала, и Андрею стало до бесконечности жаль ее…
«Там будет видно, — подумал он. — Время покажет».
Откуда ему было знать, что времени у него уже нет.
XXXI
В ЛЕНИНГРАДЕ шел дождь.
Андрей не был уверен, что сам найдет хату Крольчихи, да и нельзя было соваться туда вот так сразу. Мало ли что! И он отправился в шалман, где надеялся встретить Пузо. А кроме того, там был Степа, который тоже наверняка все знает.
Была середина буднего дня, и у стойки толклись пять-шесть жаждущих, а Степа заряжал новую бочку с пивом.
Андрей подошел к стойке сбоку.
— Приветик, — сказал он.
Степа вскинул голову и, узнав Андрея, кажется, растерялся:
— Ты, Племянник?!
— Как видишь.
— Не ожидал. Эй, мужики, — разгибаясь, крикнул он, — пива пока не будет. Насос что-то хандрит.
Мужики заворчали недовольно, их организмы требовали опохмелки, однако Степа был непреклонен. Он вышел из-за стойки, подошел к двери и распахнул ее.
— Всё, приходите через полчасика. Тогда всех ублажу.
Спорить со Степой никто не решился. Здешние завсегдатаи боялись его. Но и уважали — многие пользовались у него кредитом.
Закрыв дверь, он спросил:
— Выпьешь?
— Не хочется, — отказался Андрей.
— Бросил пить, что ли?
— Ага.
— С утра или со вчерашнего дня? — Степа ухмыльнулся, и Андрею не понравился его бегающий взгляд и явно настороженный вид. — А вообще правильно делаешь. Я тоже со вчерашнего дня капли в рот не брал. Откуда прибыл?
— С Урала, — Андрей почему-то не назвал Куйбышев.
— «Урал, Урал-река, глубока и широка…»— просипел Степа. — Никого не встречал?
— А кого я должен был встретить?
— Ах да, ты же на кладбище ездил. В Питере давно?
— Прямо с поезда сюда.
— Значит, ты не в курсе. — Степа покивал головой.
— Что-то случилось?
— Случилось. Ты куда намылился?
— К Крольчихе надо бы. Решил сначала разведать, как там, на хате. И Евангелиста повидать надо.
— Сгорели они, и Балда с ними, — сказал Степа и пристально так, с нехорошим прищуром посмотрел на Андрея. — Всех троих повязали разом.
— Как?
— Просто. Схватили на хате, и золотишко при них было. Получается, что с поличным.
— Когда?
— Ты уехал, а тут легавые и заявились. Повезло тебе. — Он снова вцепился глазами в Андрея.
— Но там же все было чисто…
— Выходит, что не совсем. Да чего теперь толковать! Вор всегда готов, что рано или поздно сгорит. Дело вора — бегать, а дело легавых — ловить. Оно баш на баш и получается. Теперь тебя ищут. Так что тебе светиться нельзя, на дно надо уходить. На дно. Но сначала потолковать бы нужно, выпить с горя. Ты вот что, ты сейчас дуй на хату — я дам адресок, — а вечером свидимся. Потом смотаешься из Питера.
Все было логично, правильно, и, когда бы не бегающий взгляд Степы, не его настороженность, которая была слишком заметна, чтобы ее не заметить, Андрей воспользовался бы его советом не задумываясь. Но тут что-то было не так. Что же?.. Неужели Евангелист с Крольчихой решили его фраернуть [62] , а Степе поручили сделать так, чтобы его, Андрея, не было видно?.. Не похоже это на Евангелиста. Он авторитетный вор и не пойдет на такую подлянку…
А что, если… Что, если его заподозрили в том, что он продал всех?.. Их взяли, а он-то ведь ушел! Не потому ли и успел уйти вовремя, что продал?..
62
Фраернуть — обмануть, не выделить «законную» долю.