Во власти Давида

Старлайт Риша

— Да. Хорошо. — как-то не очень уверен Давид в своем ответе. — Поручу своим людям. Тебе привезут через час где-то.

Я бы конечно сама хотела бы повыбирать, но, заботу Давида я тоже ценю.

— Разного, хорошо? И леску!

— Обязательно, Тай.

Разве подонок, каким его рисует Влад будет так отвечать? Вряд ли.

— Как там наш малой? Как ты? Кушала?

— Да, Давид, с нами все в порядке. Скучаю по тебе. — и это правда.

— На работе завал, Тай, но постараюсь освободиться! Сам хочу тебя!

Щеки мои вспыхивают.

В постели у нас с Давидом полная идиллия и взаимопонимание. Мы занимаемся любовью утром, днем и вечером. За ночь по несколько раз и в разных позах. Он всегда доводит меня до оргазма. В постели Давид очень чуткий и нежный. И не только в постели. В любых сферах Давид относится ко мне, как к хрустальной вазе и это не может не подкупать.

— Люблю тебя, Тая! — вдруг произносит Дава.

— И я люблю. — признаюсь я.

Через час мне и вправду доставляют бисер. Много бисера. Очень много!

Угрюмый сбэшник Давы, он смотрит на меня как-то странно, передавая огромный пакет с логотипом специализированного магазина.

— Что-то не так? — не могу понять я этот тяжёлый взгляд.

— Э-э-э… — по-дурацки реагирует бандит, всучает пакет мне в руки и испаряется из дому.

Странные они все. Вообще, вокруг происходит черт знает, что. Голова пухнет от всего этого.

Поднимаюсь с пакетом к нам с Давой в комнату. Вот что поможет мне отвлечься и подлечить нервы!

Сколько тут всего! Бусины от самых мелких до крупных, из которых можно сплести сумочку, кошелек, или даже рюкзак! Они не только круглые, но и в виде ягодок — клубники, ежевики, вишенок… Одним словом — богатство несметное! У меня буквально руки дрожат от удовольствия!

Погружаюсь в любимое плетение не замечая времени. Я плету брошку. Яркую бабочку. Кажется, я уже делала нечто подобное. Странное чувство, но я плету брошь «по памяти» не помня при этом ничего…

Как проходит время до вечера, даже не замечаю.

— Тая? — в спальню заходит Давид.

На нем вечерняя прохлада. Высокий, глаза горят на меня, в джинсах, в кожанке. Потрясающий мужчина! До сих пор не могу поверить, что мне достался такой красавчик!

— Красиво. — кивает на почти доделанную брошь. — Иди ко мне!

Откладываю рукоделие и подаюсь к нему навстречу. Он тут же подхватывает меня под попу, устраивает меня на своих бедрах. Целует в губы. Яростно, страстно, будто бы мы с ним год не виделись. От него пахнет улицей, от него пахнет свободой. И свежим древесным дорогим парфюмом.

— Я люблю тебя, Тая! — спускается он мне на шею, целует, обжигает своим дыханием, царапает бородой, а потом, закинув меня поудобнее и повыше, зубами прихватывает затвердевший сосок прямо через ткань футболки. — Хочу тебя, Тая! Весь день на тебя стоял! Я аж на стенку лез.

Я взвизгиваю от его прикусываний, трусь промежностью о его грубые джинсы.

Давид замечает мои действия, и не медлит больше. Доходит со мной на руках до кровати. Аккуратно перекладывает

на меня, нависает сверху на сильных руках.

Тянусь расстегнуть его куртку, он помогает мне, избавляется от нее. Его мышцы на руках бугрятся из-под черной футболки-поло.

Давид задирает мою футболочку, припадает ко впалому животу, целует, кружит языком вокруг пупка. Пальцами через ткань прищипывает мои соски, доводя меня до исступления. Момент, и футболочка моя задрана выше, оголив чувствительную, розовую от его манипуляций грудь. Давид сводит полушария вместе, и погружается в них ртом, языком, губами. Ласкает, кружит вокруг, прикусывает, дует на воспаленную кожу. Так остро, так сладко. Внутри меня все простреливает медовой тяжестью, я вся извиваюсь под ним.

Задираю его футболку, руками ласкаю его заросший толстым волосом пресс. Давид рычит надо мной, поощряя мои действия.

— Приласкай его, милая!

Опускаю руку на взбухшую мужскую ширинку. Ого, какой там внушительный бугор! Дрожащими пальцами пытаюсь справиться, расстегнуть ее. И у меня получается. Вжикаю ею вниз, дотрагиваясь до возбужденной мужской плоти через боксеры. Давид рычит еще сильнее. Запускаю пальцы под резинку его трусов и…

Стук в дверь.

— Нельзя! — рычит Давид, злой как тысяча демонов, что нас прервали.

— Давид Маратович, простите пожалуйста! — раздается за дверью жалобный голос Глафиры.

— Мать твою! — материться сквозь зубы Давид, вставая с меня.

— Там Мадина приехала.

— Блядь! — еще сильнее злиться Дава.

— С вашей мамой.

— С мамой? — удивляется Давид.

— Да, с мамой и Арсением. Они в гостиной. Сказать им, что вы спуститесь позже?

— Уф… — садится Давид на кровати, широко расставив ноги и взъерошивая густые волосы. — Нет, сейчас спустимся.

— Хорошо, я им передам. И накрою к ужину.

— Давид? — трогаю я любимого за плечо.

Он накрывает мою руку своей горячей ладонью, оборачивается ко мне.

— Твоя мама и Мадина?

Дава кивает.

— А кто такая Мадина?

Глава 31

Таисия

— Мадина — вдова моего брата.

Давид еще раз взъерошивает волосы, а затем поднимается, застегивает джинсы, одергивает футболку. Одним словом, приводит себя в порядок после нашей несостоявшейся бурной связи.

— Вдова? — пугаюсь я. — Что случилось с твоим братом?

Давид садится обратно ко мне на кровать, аккуратно приподнимает пальцами мой подбородок, заглядывает в глаза.

— Его убили, Тай.

— Боже…

В глазах Давида столько боли, столько невысказанной ярости, что хочется прислонить его голову к груди и пожалеть.

— Давно это случилось?

— Нет. — отрицательно качает головой. — Около трех месяцев назад.

— Мне очень жаль, Давид… и жаль, что я ничего не помню.