Во власти Давида
Шрифт:
— Кто вы… — еле произношу я.
— Я — твой главный кошмар, Ванесса! — произносит тот, к кому в ноги кинули меня.
Мужчина. Огромный. Накаченный. В футболке. Все руки в татухах. Бицепсы, трицепсы перевитые венами. Настоящий бугай. Настоящий бандит. Рожа у него такая, что сейчас задушит меня. А меня ли? Почему они называют меня не своим именем?!
— Я… я не Ванесса! — выкрикиваю я, отчаянно силясь рассмотреть лицо Давида, сквозь сизый накуренный дым и тусклое освещение.
Мужчина прищуривается, смотрит мне прямо
— Не ломай комедию, Ванесса. — произносит он низким густым баритоном от которого у меня мурашки по спине бегут. — Ты прекрасно знаешь, кто я. И, кто был моим братом!
— Нет! Нет же! — выступают у меня слезы. — ш-ш-ш… — шиплю я от боли, ибо дернулась, а тонкие запястья вновь обожгло и изранило грубой веревкой.
— Что ты ее слушаешь, Дава, давай, выдери ее первым и дай нам уже, а то яйца у всех переполнены — спецом не трахались несколько дней, чтобы девку Бондаря натянуть хорошенько!
Крепко зажмуриваю глаза, чтобы не видеть ничего этого, закрываю уши, чтобы не слышать.
— Ну что же ты, Таисия, глазки свои прикрываешь, смотри, это твой ненаглядный Давид, это он приказал похитить тебя, и издевался над тобой в ту ночь. Смотри, смотри, это только начало! — ухмыляется Влад.
Глава 40
Таисия
— Я не хочу на это смотреть, пожалуйста, выключите! — прошу я, но Влад и Мадина лишь многозначительно переглядываются друг с другом, и вырубать скабрезное видео не собираются.
— Дава приказал уничтожить этот видос! — поясняет Влад, — Так что это твой последний шанс узнать как все было на самом деле!
И я смотрю. Не знаю зачем, но смотрю на это ужасное видео.
«— Понимаешь, зачем ты здесь? — снова лениво разглядывает меня Давид, выпуская дым от сигарет сквозь губы.
— Нет… нет, это — ошибка.
Дава лишь приподнимает густую бровь. Под бровью у него шрам. Но шрамы ведь украшают мужчин. И на этот его едва-заметный жест, один из его головорезов подскакивает ко мне и бьет по лицу наотмашь.
— Ох… — вытекает струйка крови из разбитого уголка губ.
— Не валяй дурака, Ванесса! — начинает грозно. — Иначе тебя разукрасят так, что родной папочка не узнает!
— Но я… не Ванесса! Не Ванесса я… — всхлипываю отчаянно. — Неужели вы не видите, что перед вами совершенно другой человек?!
— Ох и брехливая пизда! — ухмыляется Дава, поглаживая бороду, но глаза у него все те же! Глаза отчаянного убийцы, головореза, что зарежет меня и глазом не моргнет. — А кто ты тогда?
— Я — Таисия, — плачу я, и солеными слезами обжигаю разбитые губы. — Я подруга Ванессы, приехала из Севера… Меня Никита забрал с вокзала…»
Да! О Господи! Вот теперь я припоминаю все! Я правда приехала в Москву
Тем временем, видео продолжается:
«Дава решительно поднимается с кресла. Огромный, двухметровый мощный мужик! Ему бы на ринге выступать в боях без правил, настолько он мощный и накаченный.
— Девочка с Севера? — ухмыляется бандит, хватая меня пятерней за волосы.
— Больно… — на видео видно, насколько мне страшно и плохо, от всего, что происходит в тот момент.
— Демиду тоже было больно. — тихо приговаривает он, швыряя меня на кресло, в котором сидел до этого. — Демида изрешетили. Выпустили в него целую обойму. Он был жив минут пять. Целых пять минут из него рекой текла кровь, а он жил. Триста секунд адской боли и мучений. А потом смерть. И ты заплатишь за каждое мгновение его страданий! Кровью своей заплатишь! Девственной!»
Мадина сжимает губы. Не знаю, что именно она испытывает в этот момент.
Но я правда не имею никакого отношения к смерти Демида. И Ванесса не имела. Как бы она со мной не поступила, но она защищала себя. Ее можно понять. А вот Давида?
«— Ай! — взвизгиваю я, когда на мне бесцеремонно рвут платье, и два огрубевших мужских пальца подбираются прямо к трусикам.
— Я… я правда не Ванесса! И мне очень жаль Демида… но какое отношение я имею к его смерти?! Ах! — меня снова грубо бьют по лицу.
— Твой папочка убил его, сучка! А теперь я заберу самое дорогое, что у него осталось — тебя!
Грубые шершавые пальцы меж тем отодвигают трусики и неожиданно ласково поглаживают лепестки.
— Голые! — рычит Дава, — Ни единого волоска! Пацаны, кто любит голые киски?
— Все! — дружно хохочут люди Давы, внимательно наблюдая как их главарь унижает и втаптывает меня в грязь.
— Девочка с Севера. — хмыкает Дава. — С гладкой киской. С километровыми ногтями! С прической за хрен знает сколько хуилионов! — рявкает он, не прекращая движение пальцев к самому сокровенному. — Может, хватит пиздеть? Признай уже, расслабься и получи удовольствие. — натягивает волосы сильнее, будто оторвать хочет. — Только удовольствие тебе точно не светит! Я порву тебя! На британский флаг! А мои люди с удовольствием добьют, чтобы к твоему папочке и брату вернулся кусок разорванного мяса вместо тебя!»
— Пожалуйста, хватит! — умоляю я. — Я все вспомнила. Я вспомнила все! — умываюсь слезами.
Неужели он и правда хотел пустить меня по кругу своих головорезов? Меня, девственницу, ни в чем не повинную девушку по кругу дюжине крепких мужиков?! Да от меня бы места живого не осталось… Они бы и правда порвали меня, и не знаю, выжила бы я тогда, или нет…
Даже Мадина, какой бы она стервой не была, не выдерживает всего этого. Просто прикрывает крышку ноутбука, прекращая весь этот ужас.