Во времена фараонов
Шрифт:
— Что это? — спрашивает сын везира.
Сенмут, не спуская глаз с Нофрет, которая сидит в окружении молоденьких девушек, отвечает:
— Я потом тебе скажу. О, идут танцоры. Мутардис все еще в вашем доме?
— Да, — отвечает юноша. — Мой отец безумно любит ее. Я думаю, что ей несказанно повезло.
— Тсс! — предупреждает Сенмут. В дальнем конце зала появляется группа певцов и музыкантов.
— Отлично, — говорит Кенамон. — Это только мужчины. Онапридет позднее.
Музыканты в одинаковых белых юбках, с украшениями на груди и руках проходят в центр зала. В руках у них инструменты: арфа, лиры, флейты и небольшие квадратные барабаны. Музыканты усаживаются на полу. Заиграли флейты, затем включились арфа и лиры, барабанщики начали отбивать ритм.
Они поют песни в честь
Мериет прерывает беседу с женой начальника города и замечает:
— Смотри, Нозем опять пьяна.
Действительно, толстая жена главного садовника фараона выпила слишком много вина. Многие гости тоже навеселе, но бедная Нозем напилась сверх всякой меры. Ее покачивает, она громко и часто смеется. Ее парик сбился на сторону, краска под глазами растеклась. Гости, сидящие рядом, смеются над ней, а когда раб наполняет ее кубок, она едва не роняет его на пол. Однако никто, даже Мериет, не шокирован ее поведением. Всегда на пиршестве кто-нибудь напьется. Но Нозем напивается раньше других. Раб стоит рядом с пей с кубком в руке и внимательно наблюдает за ней.
Но вот певцы-мужчины уходят, и появляется новая группа музыкантов. На сей раз это молодые девушки, одетые в коротенькие юбки с бахромой и с бусами на шее. Затем выходят двое — юноша и девушка. Они идут слегка танцующей походкой. Юноша подходит к девушке и опускается перед ней на колени, вытянув руки. Девушка делает вид, что хочет убежать. Тогда он поворачивается к ней спиной и прячет лицо в ладонях. Она легкой, походкой возвращается к нему. Он поворачивается к ней, встает и начинает петь. Девушки аккомпанируют ему на флейтах и лирах.
Сестра [30] —на другом берегу. Преграждая дорогу любви, Протекает река между нами. На припеке лежит крокодил. Вброд я иду по волнам, Пересекая течение. Храбрости сердце полно. Тверди подобна река.Среди слушателей воцаряется тишина. Все сидят с кубками в руках, и взгляды их полны сентиментальности. Некоторые положили руки на плечи друзей. В темных углах обнимаются пары.
30
В египетских любовных песнях слова «сестра» и «брат» означали «любимый» или «любимая», которые не обязательно были связаны родственными узами.
Синухет, сын главного министра и Тии, сидит рядом с родителями. Он смотрит через весь ярко освещенный зал, мимо певцов, на группу людей, окружающих везира. Одна пара темных глаз смотрит прямо на него. Это глаза Тахает. Встретившись с ним взглядом, она отворачивается и начинает забавляться цветком лотоса, который держит в тонких пальцах. Но Синухет не спускает с нее глаз.
Сердце взыграло, Как бы имея вечность в запасе. Царица моя, подойди,— Не медли вдали от меня! Ее обняв, я ощущаю Ответное объятье рук ее, Напоминающее негу Пунта, [31] Смолою благовонной умащенье. (Пер. В. Потаповой)Певец закончил песню. Раздается взрыв аплодисментов. Снова слышатся звуки флейт и лир. Девушка-певица робко и кокетливо выходит вперед. Она поет, обращаясь к юноше:
31
Cтрана, лежащая, по-видимому, на юге африканского побережья Красного моря.
В этот момент раздался шум. Это Нозем свалилась со стула. Муж помог ей подняться, но у нее начался приступ рвоты. Некоторые гости засмеялись. Раб кинулся к ней с чашей. Нозем попробовала подняться, но ноги ее подогнулись, и она растянулась на полу, толкнув жаровню с углями, которую поставили в углу для обогрева (ночью стало холодно). Раскаленные угли рассыпались по комнате. Одна из дам вскрикнула и отпрянула назад, опрокинув стул. Рабы бросились тушить пожар. К ним присоединились некоторые гости. С ними побежал и Синухет. Но его не интересовал пожар. Он добежал до колонны, закрывшей его от везира и его жены. Тахает, которая тоже выбежала вперед, чтобы посмотреть на это зрелище, вдруг оказалась рядом с ним. Не говоря ни слова, он обнял ее и поцеловал. Все это заняло одну секунду. Она вырвалась из его объятий и вернулась к родителям. Юноша медленно побрел к своему стулу в противоположный конец зала. Все в порядке! Даже Тии ничего не заметила.
Однако один человек все-таки видел эту сцену. Это была Нофрет, старшая сестра Тахает. Она сидела чуть в стороне от родителей в окружении девушек из знатных семей, с которыми весь вечер проговорила о модах, мужчинах и обменивалась придворными сплетнями. В отличие от своих подруг Нофрет не очень интересовалась мужчинами. Ее больше интересовали их долншости. Это совсем не означало, что она была корыстной. Ей незачем было быть такой. Ведь она — дочь везира и жрица бога Амона — пользовалась привилегией идти впереди самого фараона, когда тот входил в храм царя богов. Всю свою жизнь она провела в обществе высокопоставленных царских чиновников, оплота царской власти. Когда она выйдет замуж, а рано или поздно она должна будет сделать это, то ее мужем будет один из этих чиновников. [32] В любом случае он будет очень знатным. И ее дети тоже со временем займут высокие посты. Вот почему ее удивила Тахает. Кто такой Синухет? Красивый юноша, из знатной семьи, не без таланта, но не имеющий никакого отношения к государственным делам. Таких, как он, у нее, Нофрет, могло быть человек двадцать. Вот и Сенмут, молодой военачальник отряда колесниц, влюбленно смотрит на нее. Глупец! Разве кто-нибудь слышал о том, чтобы дочь везира вышла замуж за воина?
32
Предостережение влюбленным: он мог быть ее братом или даже отцом.
Что же касается любви, то для этого существуют наложницы, женщины, подобные Мутардис, главной фаворитке ее отца. В этот момент вошла танцовщица в сопровождении молоденьких полуобнаженных девушек. На них были короткие льняные одежды, а грудь, руки и щиколотки украшали бусы. Одни несли тамбурины, другие — лютни. Их темные волосы украшали цветы, а глаза были сильно накрашены.
Гости захлопали в ладоши и привстали со стульев, когда Мутардис скользнула в центр зала. Ей было около тридцати. Кожа ее была темнее, чем у большинства подруг, так как в жилах танцовщицы текла нубийская кровь. Черный парик, ниспадающий на плечи, обрамлял ее холодное красивое лицо. Даже во время самых чувственных движений оно оставалось неподвижным. Казалось, оно не имело ничего общего с ее чувственным телом. Мутардис делала плавные, змееподобные движения. Бедра ее двигались в ритме музыки, который она время от времени отбивала кастаньетами. Она то запрокидывала голову назад, то наклоняла ее вперед, и тогда черные кудри закрывали ей глаза. Вот она распростерла руки, упала на колени и медленно поднялась, вибрируя при этом всем телом. А хор девушек тем временем исполнял древнюю песню: