Водитель трамвая
Шрифт:
Вагон, предназначавшийся нам, стоял не на улице, а в депо. Где ремонтные канавы. Собственно выяснить, где стоит вагон, оказалось несложно. Как я уже упоминал, если трамвай стоял на улице, то в графе писали: Х 1. Или Х 2. Или Х 12, например. Цифра тут указывала на путь, где он дожидался своего счастливого водителя. «Х» означала «Ходынка». То бишь улица, приютившая депо. Следовательно, вагон ржавеет на свежем воздухе. Так что вариантов присутствовало всего два. Либо улица, либо канава. Хм… звучит это, правда как-то не очень. Как будто я пишу об алкашах. Хотя… ладно, не буду. Словом, вы поняли. Больше вагонам стоять было негде. Они бы и рады были сбежать куда подальше, от ужасов своей карьеры, но…
Собрав всё полагающееся нам в дорогу, мы двинулись навстречу судьбе… тьфу ты, пошлёпали к трамваю, конечно. А шлёпать
Кстати, может вам интересно, что берут с собой водители в дорогу? Давайте я кратко обрисую. Так вот, порядок действий таков: появившись в депо, вы подходите к окошку диспетчера, называете номер маршрута, номер выхода и свой табельный номер. Как видите всё по-человечески — никаких фамилий, никакого перехода на личности. По-европейски, с соблюдением прав человечества. Выглядит это так: вы просовываете не проснувшуюся голову в окно, и, зевая как гиппопотам, мямлите:
— Тридцатка… двести третий… тридцать пятнадцать… а-а-а… спать хочу!
В ответ на данную шифровку, диспетчерша с помятым лицом выдаёт вам путёвку. Путевой лист. Он сложен вдвое и в нём обозначена прозаическая хрень: табельные номера водителей (если двухсменка), время катания по рельсам, подпися всякие корявые. Далее с этой филькиной грамотой вы устремляетесь к врачу: такой же зевающей даме с таинственной трубкой, куда придётся дыхнуть. Это тест на алкоголь. Проверяют выпимши вы или нет. Если выхлопов не обнаружено она ставит печать на путёвку. Мол, минздрав Рашки одобрям. Разумеется, дыхнуть в трубку даётся не всем. Данную честь надо заслужить. Своим поведением, образом жизни, внешним видом, или самое главное — ратными подвигами на линии. Ну, дабы было понятней, нужно натворить нечто из ряда вон выходящее находясь на работе под мухой. Прецеденты как говориться всегда — будьте любезны. Если сразу и не уволят, то дыхательная разминка по утрам обеспечена на годы вперёд. Затем вы бежите получать сумочку с талончиками и проездными. Это тоже в отдельном окошке и тоже у бабок, подрабатывающих на пенсии. Сумочки те были красного цвета. Не то из резины не то из дермантина. Я уж не в курсе. Потом вы двигаете забирать большую сумку из того же самого материала, где лежат аккумуляторы, диктофон, резиновые перчатки, и туда же уже другие бабки кладут вам расписание и бортовой журнал, предварительно уточнив у вас к какому маршруту и вагону вы сегодня приговорены. Собственно почти всё. Затем вы снова идёте к диспетчеру, он ставит отметку, и, айда пугать пешеходов. Теоретически вы ещё должны проверить диктофон на специальном стенде, типа болтает он хоть чего-нибудь или выкаблучивается и играет в молчанку. Из опыта знаю: разговаривают далеко не все. По некоторым, сколько ни стучи кулаком, доброго слова не добьёшься. И вот тогда может случиться трагедия: всю смену придётся базарить с микрофон самому. Объявлять остановки. Иначе напишут докладную. Да и пассажиры мозг весь вынесут падлы. Типа куда мы едем Сусанин? И где таких как ты набирают? Обычно ведь как, работаешь себе смену работаешь, ну подойдёт к тебе парочка недовольных качеством тряски и перевозки обитателей Третьего Рима, ну рявкнешь на них разумеется, что-нибудь такое… интеллектуальное, мол, не засирай мне мозги, без тебя тошно, очкарик. А тут придётся всю смену их материть. Грустно граждане!
Кстати, однажды у меня вышел презабавный фикус. Я схватил диктофон, не проверив его, и убежал. Я изрядно опаздывал. И включил его уже потом, когда выехал из депо. Едва я услышал, каким жутким голосом он объявляет остановки, то чуть не свалился с сидения. Вы помните, должно быть, мультфильм «Тайны третьей планеты»? Ну, про космос и Алису Селезнёву с её папашкой-укурком и его вечно унылым другом — таким же наркотом. Помните, как их таращило в зоопарке? Особенно диалоги их хороши. Вот там ещё был персонаж птица-говорун. Вы не забыли голос вещания данной птицы? Так вот, мой матюгальник объявлял остановки точь-в-точь таким же
— Следующая остановка станция метро Войковская. Уважаемые пассажиры, при выходе из вагона не забывайте свои вещи, о вещах оставленных другими пассажирами сообщайте водителю…
Гогот стоял необыкновенный. Ведь дрожаще — дребезжащий голос произносил все фразы с выражением, стараясь сука, как мог…
Ну и чего вы думаете? Когда я приехал в депо я сообщил кому-нибудь о данной неисправности? Да ни в коем случае! Какая-то сволочь ведь также как я отработала смену с этой квакушкой, и тоже никому ничего не сказала. Иначе бы его или списали или отремонтировали. Потому и я не стал — пусть кто-нибудь тоже поработает с ним смену. Порезвится…
В общем, вы приблизительно представили обычное начало дня водителя. Разумеется, когда много народу в каждое окошко выстраивается очередь. В основном по утрам. Когда приезжают первые автобусы с водителями. Их — автобусы — ещё маршрутами кличут.
Итак, оказавшись со Шлаковым в вагоне он мне представился:
— Зовут меня Виталий Егорыч.
А ещё прежде того, пока мы шли, он мне со страшной гордостью признался:
— Я работаю водителем трамвая уже двадцать шесть лет!
Я прекрасно помню, как про себя подумал: мол, нашёл, чем гордиться! Всю жизнь пропыхтеть на этом чумовозе!
Однако дабы не огорчать человека, я лишь отозвался:
— Долго…
— Конечно, долго, — продолжал он, — как в молодости пришёл на транспорт так, тут и остаюсь.
Вообще, пока далеко от темы не ушёл, хочу пару слов сказать об этих канавах. Ремонтных. Выглядели они не слишком уж ободряюще. Представьте, стоят вагоны. Много-много. Друг за другом. Под ними метра два пустого пространства. Между вагонами лежат деревянные мостики. Не очень широкие. По ним и нужно пробираться если хочешь обойти вагон. А ты это обязан сделать. Да и сам заинтересован. Вдруг трамвай с ободранным боком, например? Вот главное здесь не наступить мимо мостика. Не то улетишь вниз. Особенно если другие вагоны разъехались, и твой трамвай стоит совсем одинёшенек. Дальше, по правилам, когда подходишь к вагону, предварительно ты обязан заглянуть под него — посмотреть: нет ли в канаве завалящего слесаря с гаечным ключом и недопитой поллитровкой, крикнуть, дескать, вагон такой-то поднимаю пантограф. Типа, отзовись, кто есть или вали отсюда. Не то сейчас током получишь. На деле всё выглядело куда как проще. Зачем орать? И кому? Я обычно приходил, никуда не смотрел, сразу забирался в кабину и включал аккумулятор. После чего нажимал на звонок, и поднимал пантограф. Если на звонок никто не откликается, стало быть, никого там и нет. Ну а коли есть… как бы вам сказать… слесарей мне никогда не было жалко. Ни Лермонтов чай. И не Третьяк. И даже не патриарх Кирюха. Так что одним больше, одним меньше… кто их собак считает?
— Та-а-а-к, — протянул мой наставник, расстёгивая чёрную сумку и доставая оттуда накидку на сидение. — Вот, обязательно, прежде всего, одевай чехол.
— Зачем?
— Затем что здесь и слесари сидят грязными жопами, чинят чего-нибудь, и курят и пролить на сидение могут, и всё это окажется у тебя на штанах. А какую-нибудь ихнюю жидкость или краску ты вообще не ототрёшь. Что же теперь, каждый раз себе новые портки покупать? Ты только на них работать и будешь. А цены ты сам видишь, сейчас какие. Депо тебе ничего никогда возмещать не будет. Запомни это.
— Понял, — кивнул я.
— Так, — снова проговорил он, внимательно осматривая пульт, — всегда проверяй, не много ли тут пыли.
— Пыли?
— Ну да, пыли.
— А что за пыль? — уточнил я.
— Да обычная пыль. Пыль как пыль.
— А иначе что, замкнёт что-нибудь?
Шлаков перевёл на меня изумлённый взгляд.
— Что тут может замкнуть? — спросил он. — Это же техника времён революции. В ней кроме железа и трёх проводов ни черта нет.