Водный мир

Райот Людмила

— Угу, — мальчик смотрит на Никеля, и в его глазах зажигается огонек восхищения. Тот, осознавая, что его только что приняли за безжалостного убийцу рыб, вспыхивает, собирается запротестовать, но я не даю ему слова:

— Во-вторых, я умею делать прически. Плету косы из трех, четырех и даже пяти прядей. Просто не хочу этого делать.

— Почему?

— Потому что там, откуда я родом, больше любят распущенные волосы.

— А откуда ты родом? — он подскакивает от возбуждения. — Из другого мира? Правда, что там совсем-совсем нет моря?

— Чушь, — фыркаю я. — Там есть море, и не

одно. Но мы не используем его как дом, а просто плаваем по нему.

«Ходим», — мысленно поправляет меня Ник. — «Плавает сама знаешь что (1)».

«Ты-то уж точно плаваешь!»

— «Просто плаваете»? А на чем? Где же вы живете? — не имея ни малейшего понятия о наших молчаливых перепалках, тараторит Мирро. Живое детское любопытство и восторг ко всему неизведанному пересилили страх: он скачет вокруг нас, мало что, на коленки не залазеет.

— На суше, само собой. На моей планете есть пять континентов… Не знаешь, что это? — я задумываюсь, как объяснить явление, столь привычное для меня и поистине фантастическое для ребенка, никогда в жизни не ступавшего на настоящую землю. — Континент — это огромный остров, такой гигантский, что его не пересечь, даже если идти пешком целый месяц. Еще у нас есть множество островов поменьше. И все они вырастают из моря сами собой. Человек не приложил руку к их созданию.

— С ума сойти!

— И ТРЕТЬЕ, — я перебиваю его, опасаясь, что такими темпами мне придется отвечать на вопросы вечно. — У меня есть татуировка о принадлежности к роду.

— Где?

— Вот здесь, — я закатываю левый рукав и показываю ему тыльную сторону предплечья.

Мальчишка подается вперед и с разочарованием констатирует:

— Но там же ничего нет…

— Есть. Но она открывается только своим. Людям из моего рода, — хмурюсь и делаю вид, что стою перед сложным выбором. — Хочешь, я покажу ее тебе?

— Конечно!

— Иди сюда, — я подмигиваю Никелю. Он достает из кармана умещающийся в ладони фонарик, и проводит голубой полосой вдоль моего предплечья. В ультрафиолетовом свете на коже проступают шесть концентрических, вложенных одна в другую окружностей — символ иных (2).

— Ну вот, теперь ты тоже принадлежишь к моему роду. Если бы татуировку могли видеть все подряд, в этом не было бы никакой тайны, так ведь? — я многозначительно подмигиваю Мирро.

— Да, — мальчик поднимает взгляд и смотрит мне в глаза. Долго, серьезно, затаив дыхание.

— А теперь иди и никому не рассказывай о ней, договорились?

— Договорились.

— И еще, Мирро, запомни: если кто-то не похож на тебя, это еще не значит, что он плохой.

Двери закрывается за посетителем, и Ник закатывает глаза.

— Какая пошлость! «Запомни, Мирро…». И чего ты хотела этим добиться? Думаешь, теперь он вырастет чутким, понимающим, и будет уважать чужаков, даже если остальные готовы предать их анафеме лишь за внешний вид?

Я морщусь.

— Да, немного переборщила с наставлениями. Никогда не умела общаться с детьми.

— А, знаешь, получилось не так уж плохо… — Ник задумывается. — Ты смогла добыть важную информацию из первых уст. Поняла, почему не нравишься местным?

— Я из другого мира, а значит, автоматически несу угрозу привычному укладу жизни, — меня переполняет возмущение. — А еще потому, что я женщина.

Вот почему виновными во всех смертных грехах всегда выбирают представительниц слабого пола? Я не единственная чужачка на острове. Но Тим — больше свой, чем чужой, а Ник… посмотрела бы я на того, кто рискнул бы сделать из него козла отпущения.

— Нет. Потому что ты непохожа на других атлантиек. А это отличная новость!

— Чем же она отличная?

— Тем, что мы можем попробовать все исправить. Ты сама сказала, что умеешь плести косы. А превратить штаны в юбку — не проблема.

— Ты купишь мне одежду, как у местных?

— Пффф. Говоришь так, словно эти лохмотья чего-то стоят. Нет, я поступлю иначе, — Ник многозначительно смотрит на куртку-трансформу, сиротливо лежащую на кровати и потирает руки.

— Нет-нет-нет, — протестую я. — Зачем это нужно, если я все равно сижу дома?

Он уже особо не слушает меня, берет вещь в руки и раскладывает ее на покрывале. Переворачивает так и эдак, задумчиво потирает подбородок.

— Может, тебя и не придется изолировать от общества… Представь, вдруг предоставится возможность ходить везде, где захочешь? И препятствие на пути — одна лишь крохотная, незначительная деталь одежды…

Никель, искуситель со стажем, поблескивает глазами, вставляя между фразами многозначительные паузы, чем подстегивает мое воображение не хуже кнута. Идея переделать костюм явно увлекла его не на шутку. Почему ему так нравится экспериментировать с моим внешним видом? Наслаждается ролью кукловода, переодевая живую марионетку по своему желанию? Или никак не наиграется с костюмом для межмировых перемещений, умеющим менять цвет и фасон по воле хозяина?

Как бы то ни было, это уже не важно. Поведясь на туманные намеки и польстившись шаткой надеждой попасть на вечернее празднество, я позволяю вытворять со мной все, что угодно.

Тимериус, явившийся спустя полчаса после ухода Мирро, застает странную и слегка бесстыдную картину: я стою перед вольготно рассевшемся в кресле Никелем, сверкая румянцем, голыми плечами и коленками. «Одна лишь крохотная деталь одежды» оказывается грандиозным преуменьшением задачи, поставленной Ником самому себе. Куртка в процессе почти не участвует, штаны и вовсе отложены до лучших времен. Главным объектом метаморфоз становится нательная майка — именно она и скрывает мои прелести. Существенно удлинившись, чуток расширившись и поменяв цвет с белого на серо-зеленый, она становится похожей на экстремально короткое платье.

Я, запасясь терпением, стоически переношу щекотку, порождаемую медленно разрастающейся тканью, морщусь и преодолеваю порыв снять майку и зашвырнуть ее куда подальше.

Ник же — спасибо за недюжую выдержку! — рассматривает меня с чисто профессиональным интересом. Велит повернуться то вправо, то влево, отвернуться и накл… Нет, вот наклоняться точно не буду!

— Собираешь принцессу на бал? К чему эти напрасные усилия? — спрашивает Тим, оправившись от первоначального шока.

— Что-то забыл? — Никель с неохотой отвлекается от своего занятия. Он прямо-таки старается быть вежливым, но это получается из рук вон плохо.