Водоворот [Венера Прайм 2]

Прюсс Пол

— Но он же вывел из строя маневровые двигатели. — Недоумевал Ван Кессел.

Не отвечая Спарта ввела команду в компьютер. Пульты показывали, что где-то над Луной двигатели извергли пламя и направили шаттл на Л-1.

Спарта была вся синяя от усталости.

— Тебе нужно быть здесь и дальше? — Спросил Блейк.

— Нет, Блейк. Мне нужно быть с тобой.

Оставалось завершить еще одно дело, прежде чем закончится этот долгий день.

Катерину Балакян держали в крошечном следственном изоляторе Службы безопасности базы под техническим куполом. Спарта и Блейк посмотрели на изображение Катерины на экране охранника.

Астроном тихо сидела в кресле в запертой комнате, глядя на свои стиснутые руки.

— Кэтрин? — Спросила Спарта у Блейка. Тот кивнул.

— Сейчас мы войдем, — сказала Спарта стражнику.

Охранник набрал комбинацию на панели и и дверь распахнулась. Кэтрин не шелохнулась. Запах, который доносился из комнаты, был странно традиционным, мгновенно узнаваемым. Это был тот самый запах горького миндаля.

Через несколько секунд Спарта подтвердила, что Катерина Балакян умерла от отравления цианидом, введенным с помощью самого древнего устройства для маскировки —полого пластикового зуба. Ее лицо застыло с широко раскрытыми голубыми глазами потрясенного человека, чье дыхание внезапно и бесповоротно прервалось.

— Она улыбнулась Грессу, когда видела его в последний раз, — сказала Спарта Блейку. — Я думала, потому, что она его любила. Может быть, и так, но она также знала, что он идет умирать за правое дело.

— В конце концов, она оказалась храбрее его, — сказал Блейк.

Спарта покачала головой:

— Я так не думаю. Скорее всего, когда откроют шаттл на Л-1, в ней будет мертвец.

— Почему он позволил нам отправить его в Л-1? — Спросил Блейк.

— Гордость. Чтобы знали, что он умер по своей воле.

— Боже, Эллен, надеюсь, на этот раз ты ошибаешься.

В ту ночь они нашли неприметную комнату в гостевых покоях, с парчовыми стенами и потолком, ковровым покрытием на полу. Мебель была квадратной, современной, бездушной, но им было все равно. Они даже не потрудились включить свет. Он стал ее медленно раздевать. Она не облегчала ему задачу, но и не сопротивлялась. И когда они оба остались без одежды, то долго держали друг друга в объятиях, почти не двигаясь, не говоря ни слова. Ее дыхание стало глубже, медленнее, и он помог ей лечь на кровать. Устроившись рядом с ней, он понял, что она уже спит. Он поцеловал ее в нежный пушок на затылке. И прежде, чем он осознал это, он тоже заснул.

4

Далеко от базы Фарсайд Порт-Геспер раскачивался над облаками Венеры в своем бесконечном вращении.

Высокий человек с печальными глазами сидел в темной комнате Гесперианского музея, размышляя над плоским экраном, полным странных символов, символов, которые были его старыми друзьями. Его размышления внезапно прервались.

— Мерк, боюсь, у меня для тебя очень плохие новости, — сказал Дж.К. Р. Форстер, и его голос дрожал от радости. Он работал за таким же экраном в противоположном конце большой комнаты. Хотя музей и был ценной собственностью, расположенной на оживленной улице, опоясывающей садовую сферу Порт-Геспера, он временно был предоставлен в исключительное пользование Форстеру и Мерку.

— Плохие новости? — Альберс Мерк оторвал взгляд от светящегося плоского экрана, и на его лице появилась смутная улыбка. Он смахнул прядь светлых волос, которая падала ему на глаза каждый раз, когда он поворачивал голову.

— Мы предположили, что табличкам

миллиард лет. Это было очень глупо с нашей стороны. — Заявил Фостер.

— Но ведь это единственное разумное предположение. Поскольку все это время Венера была непригодна для жизни, что подтверждается датировкой пещерных слоев.

Форстер резко встал и принялся расхаживать по комнате, которая сама по себе напоминала пещеру. Она был покрыта безвкусным куполом из цветного стекла. Многие разбитые стекла были заменены непрозрачным черным пластиком. Когда-то помещение было заполнена безделушками в стиле рококо, которые так любил основатель музея. Теперь он был мертв, и это место приобрело мрачную репутацию. Попечители музея, которые были среди спонсоров экспедиции на Венеру, позволили археологам использовать пустующее здание для своих исследований.

— Пещере, несомненно, миллиард лет, — сказал Форстер. — Но на Земле в Большом каньоне реки Колорадо есть пещеры такой же давности, но это не означает, что никто не посещал их с тех пор, как они были сформированы. Вчера поздно вечером мне пришло в голову, что существа культуры X могли не единожды посещать это место, хотя возможно некоторым табличкам может быть действительно миллиард лет.

Многострадальный Мерк раздраженно вздохнул:

— В самом деле, Форстер, вы, несомненно, единственный археолог в обитаемых мирах, который может поверить в такую возможность. Цивилизация, существующая миллиард лет! Время от времени заглядывающая к нам. Мой дорогой друг…

Форстер перестал расхаживать по комнате:

— Знаки, Мерк, знаки. Каждый блок слева является зеркальным отражением блока справа. Идеальные копии во всех деталях, за исключением конечных знаков в последней строке каждого блока. Сорок два столбца слева и справа, сорок два разных конечных знака слева и справа. Это алфавит, Мерк. А теперь обрати внимание, третий блок, конечный знак. Это египетский иероглиф, солнечный диск, звук К.

— Форстер, это обычный круг, — сказал Мерк.

— А этот, из пятого блока. — Шумерский знак обозначающий небо …

— Который очень напоминает звездочку.

— Вот в этом блоке — китайская идеограмма для лошади. Девятый набор — минойский символ для вина. Второй блок — еврейская буква алеф, что означает бык… Каждый левый блок заканчивается знаком из самых ранних письменных языков Земли и он соответствует знаку культуры X в тексте справа. Это звуки. Египетские. Минойские. Древнееврейские. Некоторые из языков, мы больше не знаем. Многие куски потеряны. Но мы можем собрать их вместе. Мы можем извлечь смысл, мы можем заполнить пробелы.

Форстер перестал беспокойно расхаживать по комнате.

— Пожалуйста, мой друг, — мягко сказал Мерк, — это слишком много для меня. Ты действительно предполагаешь, что культура X высадилась на Земле в Бронзовом веке, а затем полетела на Венеру, чтобы оставить записку о своем путешествии?

— Ты вежливо называешь меня сумасшедшим, — сказал Форстер, — но это не так. Мерк, мы нашли Розеттский камень.

— На Венере?

— Возможно, нам не суждено было найти его без посторонней помощи. Но тем не менее это Розеттский камень. Эти знаки означают, что они знали людей тогда, в те далекие времена, уважали нас достаточно, чтобы записать наши символы, чтобы когда-нибудь мы поняли их. Чтобы когда-нибудь мы смогли прочитать, что они написали.