Воды текут, берега остаются
Шрифт:
а казаки!>>
Он приказал отряду построиться и увел его, ни
разу не оглянувшись на угрюмо примолкшую толпу
мужиков.
Васли подтолкнул Яшу Гужавина в бок.
—Народ плюнет —море будет! —весело сказал
он.
ГлаваXII
«ОН ГОЛОДНЫЙ, А НЕ ВОР»
Десять месяцев длится учебный год в Нартас-
ской сельскохозяйственной школе. Но только три
месяца
месяца на их попечении остаются конюшня, коровник,
овчарня и различные хозяйственные работы.
Остальные семь месяцев —тяжелый крестьянский
труд в поле, на лугах, на гумне. Нартасские ученики
горько шутят, что выражение <<работать от зари до
зари>> родилось именно в их школе.
Особенно туго приходится ребятам весной, когда
идет пахота. Работа тяжелая, а кормежка скудная:
ломоть хлеба, пять-шесть ложек каши да стакан
чая. Идет парень по пашне за плугом, на каждом
повороте заносит тяжелый плуг на руках, а в
животе у него урчит от голода. Парень старается
обмануть желудок: то попьет холодной водички,
принесенной с собой в бутылке, то сорвет и сунет
в рот стебель борщев-ника, пожует березовых почек.
Гавриил Васильевич Малыгин уже не раз говорил
с Баудером о том, что учеников надо кормить
лучше, но до сих пор эти разговоры ни к чему
не привели. Малыгин решил поговорить еще раз.
—Владимир Федорович,—сказал он,—цесенние
полевые работы только еще начались, а трое ребят
со старшего курса уже заболели от голода. Диомидова
вчера вечером привели с поля под руки.
Сегодня он, разумеется, не смог выйти на работу.
—Вы опять о том, что надо учеников мясом
кормить?
—Надо, Владимир Федорович.
—Нет-нет, у нас каждая корова на балансе,
сами знаете.
—Можно двух-трех телят на мясо пустить. Они
еще не на балансе.
—Теленок со временем будет коровой.
—А ученик со временем будет агрономом, зоотехником.
Будущая надежда российского крестьянства!
А мы их голодом морим!
—Гавриил Васильевич, зачем же так волноваться?
Я знаю, вы любите, жалеете каждого ученика.
Но не надо забывать и о том, что наша школа
должна приучать своих выпускников к лишениям
и трудностям, крестьянская работа не признает
неженок.
—Ну хоть картошки и крупы прибавьте. Эти
продукты не на балансе,
Баудер поморщил лоб:
—Ладно, подумаю.
После этого разговора прошла неделя, потом
другая, ребят кормили по-прежнему скудно.
Однажды, когда ребята были на работе, Потап
Силыч, по своему обыкновению, принялся шарить
в их котомках. Обследуя котомку за котомкой, он
наткнулся на небольшой, туго завязанный узелок.
Прикинул на руке —фунта два потянет. Что это
такое может быть? Развязал узелок, и на пол
посыпался овес.
Глаза Потапа Силыча злобно сверкнули.
—Вот оно что! Выходит, у лошадей взял.
Вечером в школьном дворе выстроили всех уче-
ников. Перед строем поставили виновного. Надзиратель
сунул ему в руки злополучный узелок:
—На, держи, чтоб все видели! Хотел его тебе на
шею повесить, да Малыгин удержал.
Паренек ничего не ответил и не поднял головы.
Он утирал текущие по щекам слезы и тяжко вздыхал.
Вперед вышел Баудер.
—Этого парня вы все знаете,—начал он,— это Диомидов с последнего курса. Он опозорил
нашу школу. Он вор, и ему не место в нашей школе.
Так и сообщим его родителям.
Диомидов бухнулся на колени:
—Владимир Федорович, ради бога! Делайте
со мной что хотите, только пусть отец с матерью
не знают!
Ребята затаили дыхание, ждут, что ответит Баудер.
Но тот стоял столбом и молча смотрел на парня
тяжелым взглядом.
Малыгин побледнел и, подойдя к Диомидову,
сказал ласково:
—Встань, Диомидов. Нехорошо стоять на коленях.
Встань!
Диомидов послушно поднялся с колен, коротко
взглянул на товарищей и снова понурился.
—Диомидов —вор,—сурово продолжал Баудер.
Но тут, перебивая его, кто-то выкрикнул из строя:
—Он голодный, а не вор!
Баудер опешил. Глаза его, казалось, вот-
вот выскочат из орбит.
—Ч-то т-такое? —проговорил он, задыхаясь
от злости.—Кто посмел?! Потап Силыч, отвечай!
Надзиратель и рта не успел открыть, как раздался
угодливый голос Поперечного Иывана:
—Яков Гужавин. С нашего курса, Владимир
Федорович.
Васли гневно взглянул на Иывана и в сердцах
плюнул под ноги.
—Гужа-авин, ну-ка, ну-ка, иди-ка сюда, дай на
себя полюбоваться,—с издевкой заговорил Баудер.
Яша смело вышел вперед.
—Красивый парень, ничего не скажешь,— в том же тоне продолжал Баудер.—Ты откуда же
будешь родом, такой бойкий?