Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций
Шрифт:
Летом 1993 года в одном из телефонных разговоров Орел сообщила ему о заинтересованности «хозяина» в его предложениях и готовности помочь материально при обустройстве в США. Он же в ответ подтвердил свое твердое намерение выехать в США. В беседе содержался и ряд других условностей, который был понятен обоим. После этого ситуация с выездом из России стала динамично развиваться. С мертвой точки сдвинулось дело об оформлении статуса беженца, а в июне на домашний адрес Финкелей поступило письменное приглашение посетить посольство США в Москве.
В тот день, 28 сентября 1993 года, в стенах американского посольства Финкелю казалось, что его надежды вскоре сбудутся. Беседа с Саттером позволяла рассчитывать на то, что вопрос с выездом в США разрешится
Это была первая проверка Финкеля на шпионском поприще. Перечень вопросов сразу заставил его вспомнить все расписки о неразглашении государственной тайны, которые пришлось давать при оформлении на работу в НИИ, выездах на испытания в воинские части, на заводы и полигоны. И, несмотря на это, он, гражданин России, взявший на себя обязательства хранить в тайне ее секреты, отступил от них. Но в какой именно момент — в посольстве США или гораздо раньше — Финкель решил переступить ту роковую черту, которая называется «государственная измена», знает только он сам.
Впоследствии на допросах у следователя Финкель пытался оправдать свой первый шаг на скользком пути к предательству сложным материальным положением в семье… Но это было потом, а тогда, в посольстве США, Финкель мучительно выдавливал из себя секретную информацию. Саттер, как опытный вербовщик, не спешил форсировать процесс и, чтобы не оттолкнуть от себя перспективного агента, предложил провести следующую встречу в Антверпене. Американский разведчик рассчитал все абсолютно точно.
Проживавший в Бельгии сын Финкеля являлся отличным «живцом», на которого любящий отец обязан был «клюнуть». Кроме того, видеозапись разговора в посольстве, представленная Финкелю в чужой и совершенно незнакомой стране, не оставляла ему никаких шанса благополучно выбраться из той западни, которую уже несколько лет искусно готовило ЦРУ. Саттер перевел разговор на обсуждение технических деталей предстоящей поездки в Антверпен и в заключение отработал шпионское задание по сбору секретной информации о новых разработках в области гидроакустики.
Домой Финкель возвратился в смятенном состоянии чувств. Ставшее реальностью шпионское сотрудничество с иностранной разведкой когтистыми лапами страха сжимало сердце и мутило душу. Вместе с тем скорая встреча с сыном, предстоящий и согласованный с «заботливым» американцем отъезд на постоянное место жительства в США жены, а затем и его самого будили в нем гаденькое чувство, что предательство останется незамеченным. Он самонадеянно рассчитывал, что через год-полтора на свои «тридцать сребреников» заживет жизнью преуспевающего буржуа в США.
Время шло, и тревога в душе Моисея Финкеля постепенно улеглась. Казалось, что контрразведчики «проморгали» тайный визит ведущего сотрудника НИИ в «желтый дом» на улице Чайковского. Он окончательно успокоился и приступил к выполнению шпионского задания.
Закончился октябрь 1993 года, а обещанная Саттером виза для поездки в Бельгию так ему и не поступила. В ЦРУ выжидали и наблюдали за тем, как дальше поведет себя начинающий агент. Тот не расшифровался и оставался на свободе. 15 ноября Фикель не выдержал и направил Марине Орел письмо, в завуалированной форме сообщая об установлении контакта с ЦРУ и о своей готовности передать собранную информацию. Старая приятельница откликнулась немедленно. В телефонном разговоре она, как обычно, интересовалась положением в семье и ходом подготовки к поездке к сыну, настойчиво просила Финкеля сообщить о дате прибытия в Антверпен. В заключение беседы порадовала тем, что они наконец-то смогут встретиться — по стечению обстоятельств, у нее также намечалась командировка в Бельгию.
Наступил новый 1994 год, который, как казалось Финкелю, складывался благополучно.
5 марта Финкель вылетел из аэропорта Пулково в Брюссель, где его с нетерпением ожидал сын. В тот же день рейсом № 061 американской авиакомпании «Delta Airlines» из аэропорта Шереметьево-2 по маршруту Москва — Франкфурт — Вашингтон отправился в путь и Саттер. В ЦРУ серьезно готовились к предстоящей явке с ценным агентом и тщательно подбирали подробные опросники по военно-морской тематике.
Пошла вторая неделя, как Финкель знакомился с новой и совершенно непривычной для него жизнью. Ни Саттер, ни Орел никак не напоминали о себе. Подходило время возвращения домой, когда 15 марта на квартире сына раздался ранний звонок от, как он представился, «приятеля Марины», который предложил Финкелю подойти в 10 часов к расположенному неподалеку ресторану «Макдоналдс».
В 9.55 они встретились у входа в ресторан. Каких-либо паролей для связи не понадобилось — приятелем Орел оказался не кто иной, как Саттер. Американский разведчик пригласил Финкеля в один из номеров находившейся при ресторане гостиницы. Там и состоялась продолжительная беседа. В ходе нее Саттер подтвердил готовность ЦРУ оказать материальную помощь в обустройстве семьи Финкеля в США и затем, особо не церемонясь, перешел к подробному опросу по тактико-техническим характеристикам ряда новых гидроакустических систем, разрабатываемым в НИИ. Чтобы у Финкеля не возникло никаких иллюзий о характере их шпионского сотрудничества, Саттер записал весь разговор на магнитофон и в заключение сфотографировал его, для постановки на агентурный учет ЦРУ.
Финкель дрогнул и заколебался, вспомнив инструктажи сотрудников режимного отдела и военной контрразведки, рассказывавших о разоблачении и осуждении шпионов. Но чувствовал себя хозяином положения и форсировал вербовку агента. Еще раз напомнив, что условия жизни семьи Финкелей в США всецело будут зависеть от его активности при сотрудничестве, а размер денежного вознаграждения определится качеством и объемом поставляемой секретной информации, Саттер настойчиво вел вербовку к завершению.
Жажда наживы переборола в Финкеле страх перед суровым наказанием. Долларовый мираж вскружил ему голову и заставил забыть о возможной расплате за предательство. Теперь его интересовала только шпионская «зарплата». Опытный разведчик-вербовщик Саттер уловил наступивший в беседе перелом и, развивая психологический прессинг, перевел тему разговора на денежный вопрос. Финкель оценил свою осведомленность в 500 тысяч долларов, но американец быстро спустил его с небес. После недолгих препирательств сошлись на том, что первое перечисление в сумме 15 тысяч долларов поступит на заграничный счет жены Финкеля в ближайшее время, и на том завершили встречу.
Очередная явка состоялась 18 марта в номере 401 отеля «Antwerpen Tower Hotel». На нее Саттер прибыл, вооружившись подробным опросником, где содержалось свыше ста тематических позиций, касающихся деятельности НИИ. Вопросы носили самый разнообразный характер — от фамилий, адресов и телефонов руководителей и ведущих ученых института до тем научных разработок.
Продолжалась эта встреча несколько часов и завершилась классическим закреплением вербовки. Саттер присвоил Финкелю оперативный псевдоним «Хэл Рубинштейн» и приступил к подробному инструктажу. На случай экстренной связи с разведцентром ЦРУ он дал позывной и номер телефона круглосуточного диспетчерского пункта разведки на территории США. Затем отработал разведывательное задание по сбору секретной информации и назначил очередную явку в Антверпене на конец августа 1994 года. В заключение Саттер «порадовал» агента «щедрым» вознаграждением, вручив ему под расписку 1000 долларов.