Военная контрразведка. Эпизоды борьбы
Шрифт:
Другой раз вытолкал плечом полуторку, завязшую на разбитой осенними дождями проселочной дороге. Его карие глаза всегда светились доверчивой радостью. Они всегда словно улыбались. Такое явление наблюдается только у душевно высоких людей, обладающих особым магнетизмом.
Чуб густых русых волос всегда выбивался из-под фуражки летом и шапки-ушанки — зимой, хотя он и просил всякий раз местных парикмахеров стричь его покороче. Окончив пехотное училище в 1941 г., он, еще и не послужив как следует, был оформлен в органы государственной безопасности. Попал
Утро было хмурое. Ехали лесной, а потом проселочной дорогами. Хоть и скорость была небольшая, но свежий утренний холод пронимал до костей. Небо казалось предельно низким. Висели иссиня-черные тучи, которые никак не могли прожечь лучи солнца. Свинцовый их оттенок выглядел зловеще.
Когда проезжали полем, в стороне, совсем близко с правой стороны от автомашины разорвался немецкий снаряд.
«Неужели началась охота за нашей полуторкой? — подумал Виктор Павлович. — Явно сейчас начнется перестрелка. Не попасть бы на вилку».
Он нежно взглянул на свернувшуюся калачиком на полу кузова секретаршу, к которой был уже давно неравнодушен. Она ему понравилась с первого дня пребывания в отделе. Постучав по фанерной крыше кабины, он велел водителю резко свернуть вправо.
— Ваня, нас начали обстреливать, надо на время сменить маршрут. Поезжай вот за тот бугорок. Видишь, березовую рощицу. Там переждем маленько, иначе нам придется туго — не доедем, — кричал старший лейтенант, перегнувшись через передний борт, чуть ли не прямо в ухо водителю.
— Товарищ Малоземов, не боись, доедем. Немец не попадет в нас.
— Я тебе приказываю.
— Ясно, ясно, — закивал шофер.
Как в воду глядел Виктор. Второй снаряд разорвался слева. Машину так подбросило, что Лида упала на грудь Малоземову.
— Извините, Виктор Павлович, — виновато промолвила вся зардевшаяся секретарша.
— Лидия Федоровна, о чем вы. Мне приятно было поймать вас, а то ведь вы могли улететь от нас на поле через борт, — улыбнулся старший лейтенант, крепко удерживая одной рукой шинельный лацкан девушки, а второй держась за борт кузова.
Так близко он её ещё не видел. Виктор вдохнул до этого неуловимый запах здорового женского тела, блеск глаз с поволокой, набежавший румянец щек и подумал: «Способность женщины краснеть — наверное, самое характерное и самое человеческое из всех человеческих свойств, свидетельствующих о её непорочности. С красотою женщины, в общем-то, увеличивается её стыдливость».
Машина, урча и буксуя задними колесами на влажном глинозёме, буквально не скатилась, а сползла за высотку к березовой роще. И в это время раздался третий взрыв. Снаряд разорвался точно там, где ещё минуту назад находилась машина.
— Волшебник и спаситель всех нас, — выкрикнула Лида и опять волнительно поглядела на Малоземова. Солдаты тоже вместе с водителем стали хвалить его за волевой и мудрый совет в приказной форме.
Переждав обстрел, через минут десять машина двинулась низиной, прикрытой с западной стороны длинным взлобком, поросшим густым березняком. К обеду доехали до указанной точки и встретились с руководством и другими сотрудниками отдела. Переместившись на новое место — на окраину небольшого хутора — отдел Смерш дивизии занял небольшую избенку.
Разгрузка прошла быстро. Теперь здесь, по сравнению с блиндажной жизнью, четче слышалась невообразимая мешанина басовых, грубо ворчащих звуков — это рокотала канонада.
В сплошной вой слились внезапно появляющиеся очаги пулеметной стрельбы, взрывы авиабомб, снарядов и мин, рев проносящихся самолетов-штурмовиков и рокот грохочущих траками гусениц танков. Земля в такие моменты уходила из-под ног. Писать, конечно, было невозможно.
Потом, когда внезапно стихала эта лихорадка боевого столкновения, наступила звенящая и тревожная тишина, готовая в любую минуту взорваться откуда-то прилетевшей немецкой миной, снайперской пулей или возникшей очередной фронтовой какофонией. И все они охотились за жизнями противной стороны.
Лидии Ваниной запомнился ещё один эпизод, который она восприняла как «фронтовой спектакль». Это произошло во время поездки в один из полков дивизии, где надо было застенографировать показания раненого немецкого летчика, близко стоящего к руководству люфтваффе.
Проезжая мимо заграждений из колючей проволоки, выстроенной неприятелем, она вместе со следователем капитаном Костей Верненко отчетливо услышала по громкоговорителю доносящие песни и марши нацистской Германии.
Костя рассказал, что здесь недавно было настоящее рукопашное сражение, поэтому немцы решили надежно «отгородиться» от возможного повтора атаки таким образом. Со стороны немецких окопов раздавались звуки губной гармошки и вдруг по громкоговорителю полились бодрящие песни.
Только закончился маршевая песня «Знамена ввысь…»Хорста Веселя, как началась другая, в темпе фокстрота «Лилли Марлен». Немецкая фрау хрипловатым голосом напевала что-то вроде «верности в ожидании». В песне говорилось о том, что Лилли будет ждать своего солдата. Эту фразу Лида туг же перевела капитану и водителю.
Костя взял и срифмовал:
И фриц в тоске по своей хоте, Теперь он вынужден страдать, Видать и немцу плоховато Без баб в России воевать?!Водитель остановил машину, и стали все трое слушать эту бодрящую и одновременно тоскливую для солдат вермахта песню, ещё недавно увлекающую молодежь на танцы. Немцы пластинку с модной песней прокрутили несколько раз и вдруг словно лавина грома обрушилась с ясного неба — откуда-то взявшиеся наши громкоговорители контрпропаганды выстрелили советской песней «Катюша».