Военный разведчик
Шрифт:
После занятий я возвращался на Тотахан. Хуай Су немного подрос за последнее время, и мои ноги больше не цеплялись за кочки. Это была потрясающая картина: на закате солнца по небольшой горной тропинке на вершину Тотахана поднимался лихой красный командир на маленьком сером ослике.
Из Союза на место Володи Стародумова приехал новый ротный. Старший лейтенант Витя Ванярха. Виктор Васильевич. Не успел принять дела и должность, как из дома пришло письмо. У Вити родилась дочь. Приятная новость. Через три недели пришло письмо замполиту. У Андрея Иваницкого родился сын.
Не знаю, как можно планировать
С другой стороны, ребята все-таки молодцы. Можно рассуждать: что правильно, а что нет. А можно просто жить, любить, рожать детей. И пусть рушится мир, сходит с ума. Просто жить. Смерти вопреки.
Пятого декабря духи обстреляли заставу из миномета. Огонь велся со стороны Лангара. Привет от Хайруллохана. Давно от него ничего не было слышно. Осколком мины зацепило механика-водителя рядового Идиатулина из второго мотострелкового взвода. Командиру взвода Игорю Алескерову пришлось везти его в медсанбат. Самое удивительное, что сегодня ночью выпал первый снег. Если бы не обстрел, наверное, это было бы очень красиво. И вечером в своем блокноте я набрасываю несколько строчек:
Первый снег.
Он выпал ночью: белый и пушистый. Невесомый и совсем ничуточки не холодный. Он переливался всеми цветами радуги, расстилаясь волшебным ковром по всему предгорью. Воздух был наполнен чистотой и утренней свежестью. И еще чем-то неповторимым, но очень волнующим. Таинством нового утра.
Старший лейтенант стоял на пороге своего блиндажа. Стоял и боялся сдвинуться с места. Боялся спугнуть это безмолвие и эту чудесную сказку. Над Гиндукушем вставало солнце… Это было удивительное зрелище. Серые скалы вдруг преобразились. Безжизненные склоны их изменились неузнаваемо. Только поистине великий волшебник был способен на это.
Лейтенант стоял на пороге своего блиндажа очарованный и завороженный. О чем он думал в эту минуту? Что вспоминал? Я не знаю. Но, может быть, просто было чудесное воскресное утро. Просто был снег. Удивительный и неповторимый. И старшему лейтенанту было всего двадцать два.
Он был влюблен в эти горы, в это солнце, в это небо. И в этот ослепительно белый снег. Он был чертовски молод. И, может быть, именно поэтому воспринимал окружающий его мир так остро и восторженно.
Из, занесенной снегом, казармы начали появляться солдаты. Но и они весело щурились от солнца и размахивали руками. Ох, уж эта молодость! Она всегда слишком восторженна.
А ближе к полудню снова был обстрел. Из Лангара по заставе начал работать миномет Хайруллохана. Минометным осколком зацепило механика-водителя рядового Идиатулина. Но, в общем-то, отделались легко, и через несколько минут миномет был подавлен.
Налетевшая на Тотахан, буря промчалась стремительно и незаметно. На снегу почти не осталось ни следов, ни копоти разрывов. Он остался таким же белым и пушистым. И совсем ни чуточки не холодным. Но люди озабоченно проходили по нему, оставляя большие грязные следы.
Рядового Идиатулина отвезли в медсанбат. А к вечеру снег растаял.
Из разведотдела дивизии пришел приказ: мне предстоит несколько дней подежурить на станции радиоперехвата. В эфире участились радиопереговоры на английском языке. Солдаты-таджики на станции владели только фарси. Английский язык знали слабо. Только в объеме средней школы. А значит очень слабо. Поэтому переговоры записывались на пленку и два раза в неделю передавались в разведотдел. В связи с появлением у духов нового секретного оружия возникла необходимость более оперативной обработки поступающей информации. Тогда начальник разведки и вспомнил о моем дипломе военного переводчика.
Да магнитофоны на станции радиоперехвата действительно времен царя Гороха. Кроме треска и помех в радиоэфире голоса разобрать практически невозможно. Прослушивать эфир в живую утомительнее, но более результативно.
— Браво вызывает Большую Двойку. Браво вызывает Большую Двойку. Большая Двойка ответь. Браво вызывает Большую Двойку.
Через несколько минут в эфире раздается заспанный голос:
— Я - Большая Двойка…
— Ты не Большая Двойка. Ты — Большая Дубина. Билл, хватит спать! Мы с Жаном продрогли здесь до костей. Захвати с собой бутылочку виски…
Голоса их слышны совсем рядом. Судя по разговорам, это два американца и француз. С правилами поведения в эфире ребята знакомы лишь понаслышке. С переговорными таблицами, похоже, не знакомы вовсе. По жаргонным словечкам можно предположить, что это журналисты или киношники. Но время их выхода в эфир немного необычно. Сразу после рассвета. Не похоже, что они готовят какой-нибудь репортаж. Место для этого не подходящее. Судя по пеленгу, сидят они где-то под самым носом у батальона охраны баграмского аэродрома. Похоже, что ведут за кем-то наблюдение. И чего-то ждут. По всему видно, готовится какая-то провокация. Возможно, это связано с испытаниями нового оружия, полученного духами. Того, которое они называют «Гневом Аллаха». После каждого нового радиоперехвата связываюсь с разведотделом. Докладываю время выхода своих подопечных в эфир, частоты на которых они работают и содержание их переговоров. Разведбат готовит операцию по их захвату.
Работа у меня не сложная. Ребята сидят на одной и той же частоте. Или дорожке, как мы её называем. В эфир выходят примерно в одно и то же время. Переговоры ведут открытым текстом. Вычислить их местонахождение — пара пустяков. А вот захватить практически невозможно. Обе их радиостанции работают в зоне ответственности банды Анвара. Недалеко от кишлаков Джарчи и Петава. Для проведения операции по их захвату сил разведбата явно недостаточно.
Но меня это уже не касается. Послезавтра я убываю в очередной отпуск. За 1987 год. Даже и не верится. Улетаю не один. Шафи оформил все необходимые документы. Вместе со мною летит и Лейла. Из полка привезли мой загранпаспорт с открытой визой и отпускной билет. Так что в полк теперь можно не заезжать. В кабульском аэропорту нас будет ждать борт Советника. Не знаю точно, что это такое. Но звучит красиво.