Воин древнего мира
Шрифт:
Армия кеметов была разгромлена. Их изрубили мечами и растоптали копытами и колесами колесниц.
Кеметы пытались сопротивляться, но силы оказались неравными. Армия Куша просто подмяла врагов, словно гигантская волна, не останавливаясь, понеслась дальше — сквозь разрушенные ворота в город.
К удивлению нападавших, дождь стрел с городских стен оказался не таким сильным, как они ожидали.
Позднее стало известно, что это произошло благодаря усилиям Адонды Гомбы и его армии рабов. Хотя царь рабов получил и понял послание Кхайя, он не мог помочь и захватить ворота. Рабов и близко к ним не подпускали. Тогда царь рабов решил помочь Кхайю несколько
Через час после того, как он получил послание Кхайя, когда над городом спустилась ночь, рабы отравили слонов фараона. Это был только один из множества ударов, которые Адонда Гомба нанес в спину Кемета.
Поскольку многих рабов с утра послали на городские стены, чтобы помогать лучникам, подносить стрелы и новые луки взамен тех, на которых порвется тетива, царь рабов решил, что именно там его слуги смогут помочь кушитам. Когда армии Аштарты пошли на штурм Асорбеса, рабы, оказавшиеся на стенах, напали на кеметских лучников, которым, как предполагалось, они должны были помогать, так что потери нападавших оказались минимальными. Стрелки Кемета не смогли обрушить на их головы дождь стрел...
Колесница Кхайя, обогнав остальные, прорвалась сквозь массивную арку северных ворот. Следом за полководцем ехали Кинду и Нунди. Их колесница высоко подпрыгнула, перелетев через груду обломков и тел защитников ворот. А за двумя первыми колесницами последовала основная масса воинов Кхайя. Один их вид мог нагнать страху на самые смелые сердца.
Пока колесницы и всадники трудились, разгоняя остатки кеметов под стенами города, черная армия Кхайя устремилась в город.
Некоторые из черных гигантов сжимали в руках палицы, другие — ассагайи. Все они были раскрашены, как демоны из самых жутких кошмаров, которые только могут привидеться. Пять тысяч нубийцев гигантского роста, каждый — великолепно подготовлен и настроен на то, чтобы убивать. Их щиты поднялись одновременно, чтобы встретить летящие в них стрелы, их голоса слились в единый крик.
Вскоре воины запели марш и слова этой песни сеяли ужас в рядах врагов:
Вайя! Убивай за Кхайя!
Вайя! Убивай за Кхайя!
Мы — войны Ньяки.
Мы — его сердце!
Кхай — словно брат нам
Силы безмерной!
Бьемся за Ньяку
Именем Кхайя!
Вай-я! Вай-я! Вай-я!
Строй кеметов подался назад, сломался и был растоптан. Сквозь ворота в город влетели колесницы, всадники и воины Куша. К этому времени на улицы вышли все рабы Асорбеса. Вооружившись чем придется, они повернули оружие против своих надсмотрщиков и охранников. По всему городу началась резня. Рабы поджигали свои полуразвалившиеся грязные трущобы, взбирались по каменным лестницам на стены, уничтожая кеметских стрелков.
Над городом стоял гул битвы. Топот множества ног, звон оружия смешивался с криками людей и животных. Это были и предсмертные крики, и крики радости, победы. Кровь рекой текла по улицам, заваленным мертвыми телами, бронзовые мечи ломались под ударами железных клинков, палицы нубийцев крушили черепа кеметов. И сквозь этот ужас битвы ехал Кхай.
Его меч обагрился кровью, сея смерть среди кеметских солдат, осмелившихся слишком близко подойти к его колеснице. А следом за ним неслись Кинду и Нунди, освещенные золотыми
Основная схватка завязалась вокруг ворот, а в центре города было относительно спокойно. Прорвавшись сквозь ряды защитников, Кхай повернул колесницу на запад к пирамиде. Он не забыл о предупреждении семи мудрейших, и теперь главным для него было найти черных магов. Рядом с колесницей полководца неслась колесница нубийца, а тысяча всадников скакала за ними следом.
Несколько кеметских отрядов или отступили, или разбежались в разные стороны под натиском Кхайя и сопровождавших его воинов. Самый большой отряд защитников ждал их у основания пирамиды. Кхай заметил их и приказал своему вознице притормозить, чтобы остальные воины догнали его.
Кеметские пехотинцы выстроились шестью рядами у основания пирамиды, выставив вперед лучников.
Когда наездники и колесницы Куша понеслись на них, лучники фараона послали им навстречу дождь стрел. Кхай прекрасно знал об их меткости, потому что сам мальчиком тренировался с ними, но знал и про их слабые стороны, Кхай точно рассчитал время. Когда он приказал: «Поднять щиты!» — и его воины выполнили команду, кеметские стрелы вонзились в них. Пало несколько лошадей, перевернулась пара колесниц. Их возницы тут же погибли, растоптанные копытами. Остальные же с грохотом летели дальше, не замедлив движения. Через несколько секунд они врезались в ряды кеметов. Лучники фараона даже не успели второй раз натянуть тетиву.
Всадников Кхайя было намного меньше, чем пехотинцев фараона. Основные силы кушитов остались позади. Однако атака отряда Кхайя оказалась такой неистовой и оружие его воинов настолько превосходило оружие кеметов, что воины фараона пали под ударами железных мечей. Это была не схватка, а бойня.
Вскоре всех кеметов или порубили, или растоптали копытами лошадей и колесниц.
И тогда вознице Кхайя в глаз попала стрела. Она вонзилась с такой силой, что ее наконечник вышел из затылка воина, а сам он вылетел из колесницы. Кхай не успел подхватить вожжи, и лошади понесли. Тут по подколенному сухожилию одного из коней прошелся острый, как бритва, бронзовый клинок. Гордое животное рухнуло наземь, увлекая за собой второго коня, колесница перевернулась, прокатившись по крови и пыли. Кхай едва успел выпрыгнуть из повозки и откатиться в сторону. Вскочив на ноги, он понял, что очутился в центре битвы.
Подошел еще один отряд кеметов. Они выбежали из многочисленных дверных проемов, ведущих на нижние уровни пирамиды. Кхай оказался окруженным сражающимися людьми. Кеметы старались сбить полководца с ног. Мимо Кхайя проносились колесницы, вставали на дыбы лошади. Лицо Кхайя заливала кровь, но меч его неустанно поднимался и опускался, находя цель. Полководец тяжело дышал, хватая ртом воздух, напрягая уставшие мышцы. А затем...
Кхай почувствовал волну трепета, пробежавшую по рядам врагов. Он прочитал ужас в их глазах, когда они начали отступать.
— Вай! — послышался рев нубийцев, напоминающий взрыв, а потом оглушительный звук одновременного удара четырех тысяч палиц и ассагайев по щитам. — Вайя! — прозвучало снова. — Убивай за Кхайя! — кричали нубийцы, направляясь к пирамиде. — За Кхайя! За Кхайя! Вайя! Вайя!
Теперь Кинду и Нунди сражались рядом с Кхайем, выпрыгнув из колесницы. Все трое ревели в дикой ярости, прорубая себе дорогу сквозь защитников пирамиды. Другие воины Кхайя присоединились к ним на флангах, и во время секундного затишья один из военачальников крикнул: