Воин империи
Шрифт:
– Да, и как возьмёте его, размотай гада на предмет, кто дал команду на Кравченко. Если он – сделай всё, чтобы он велел этому Лысому открутить всё назад с девушкой.
Томич сказал «есть» и исчез за дверью.
– А ты пока не нервничай, Алексей, – обернулся рассудительно Сокол. – Три часа ты себе выговорил и правильно. Сейчас нам надо всё продумать. Иначе и даму твою не спасём, и тебя потеряем. Это, хочу напомнить, не передовая, а город. Про такой орган, как прокуратура слыхал? Вот то-то. Рауф, открою тебе тайну, покамест дело Бледнова крутит. Но и без него найдётся кому тобою заняться. Особенно в свете дела твоего бывшего командира. Прикинь, как вкусно тебя было бы привязать к нему! Командира
– А тогда мне уж всё равно будет, – пожал плечами Алексей. – Мне сейчас женщину свою выручить надо. И что-то мне в душе говорит, что – любой ценой. А значит, либо некому будет за связи дёргать, либо незачем. Если меня не будет.
– Ты погоди, не ершись, – умиротворяюще проговорил Сокол. – Пока что всё за тебя. Твои действия в больнице помогли нам выйти на «крота», который сдал нам украинского агента. Если Томич его сейчас возьмёт нормально, то по этой линии вопросов быть не должно. Просто напишешь мне сейчас заяву, которую мы проведём утренним временем. А я наложу резолюцию с требованием провести, обеспечить, помочь и так далее. Тогда пальба твоя в больнице станет вроде как при проведении оперативного мероприятия. С вопросами не слезут, но отбиваться будет уже интереснее. Тем более если ты отправишься к себе в роту и нос оттуда высунешь только на награждение за взятого агента противника. Как тебе такая комбинация?
Алексей вынужден был согласиться, что да, красиво. В полицейских делах он разбирался слабо – постольку-поскольку, в рамках тех пересечений, которые служба войсковой разведки изредка имеет со службой полицейской. То есть почти никаких пересечений. Но как оперативник «Антея» он имел представление о том, как можно отбиваться от прокурорских. Так что пока у Сокола всё чётко.
За исключением одного момента: получится, что комендатура поручает терпиле работать по собственному делу?
– Нет, зачем, – отверг такое предположение Сокол. – Мы приняли твоё заявление, признали тебя в опасности, разрешили – со своей стороны – использовать при опасности табельное оружие и взяли расписку в том, что ты всё осознаёшь и добровольно соглашаешься на сотрудничество в целях помочь ОКП в обезвреживании преступников. Доброволец ты у нас оказываешься, понял?
Алексей только крякнул, покачав головой.
– Жаль, урод этот, Мышак, укровским «кротом» оказался, – развёл руками Соколов. – Он как раз мастер такие бумаги составлять, надо отдать ему должное. Но это ничего. С тебя же объяснения по поводу взрыва на квартире взяли?
Кравченко кивнул.
– Ну, вот и ладушки. Теперь пиши заявление номер раз: «В связи с нападением на меня и тэ дэ прошу рассмотреть и положительно отнестись к моему желанию помочь отдельному комендантскому полку найти и обезвредить преступников в рамках соответствующего уголовного дела. Готов добровольно оказывать ОКП необходимые в этом деле услуги».
Алексей длинно посмотрел на Сокола.
Тот ухмыльнулся:
– Да, ты правильно подумал. При желании можно считать вербовочным заявлением. Более того, скажу: будет на то твоё желание – возьму к себе. На хорошую должность. Побольше командира роты. Ты, Лёша, – можно так? – с удачей дружишь. Два раза подряд из-под реальной смерти вывернулся, да попутно нас на такой цветник укровской агентуры вывел, что любо-дорого по нему потоптаться теперь. Что тебе в корпусе делать? Там перемирие. А эти вылазки ДРГ, в том числе и с твоим участием, сам знаешь, в реальности дают мало. Зато жизни забирают регулярно. Про охоту твою я знаю, даже уважаю. Но если когда надумаешь не укров бешеных отстреливать, а государство строить, правопорядок
Нет, положительно! – в последние дни вербуют его все просто бешено! И главное, логика при этом у всех необоримая. Вроде как не к себе вербуют, а ему, Лёшке Кравченко, помочь хотят!
– И второе заявление пиши, – продолжил Сокол. – «С целью наилучшего выполнения задач и поручений ОКП прошу разрешить мне пользоваться собственным табельным оружием, внесённым в служебное удостоверение». А также, скажем, оружием, выданным в воинской части…
Алексей быстро начеркал то, что требовал Сокол. Вздохнул, вспомнив, что время не ждёт:
– А дальше что? Я хочу своих позвать…
– А вот дальше как раз прокуратура и начнётся, – отрезал Сокол. – Ежели мы сейчас с тобою по-умному всё не изобразим. Никакой группы. Нет у неё права на задержание ходить. Пойдёшь с нашими.
– Я их не знаю, – заупрямился Алексей. – Как взаимодействие наладить?
– А ты что, на штурм, что ли, собрался? – удивился комендач. – Так это тебе не фронт, повторяю. Тут – наши граждане. Ты ж работал в правоохранительной системе, мне говорили…
Буран хмыкнул. Ну, если «Антей» занимался правоохраной… Хотя, если вдуматься, он ею и занимался. Только своими методами, чуток эластично закон трактуя. Хотя тем самым его же защищали, никакому криминалу пути не давая. Жизнь слишком велика даже для десятка кодексов, говаривал, бывало, шеф.
Ну, так сейчас-то разве не тот же случай, когда нужно несколько отступить от кодексов мирного времени?
– Не тот, – весомо уронил Сокол. – Штурмовать их мы, конечно, готовиться будем. На случай оказания сопротивления. Но для этого нужно законную базу создать. Ты занят был, что ли, когда я приказывал ребятам Мышака прежде всего на связи резидента с бандитами крутить? Внимательнее надо быть, товарищ Кравченко. Вот сейчас получим протоколы за подписью подозреваемого, будут у нас правовые основания выдвигаться на задержание других подозреваемых. Может, даже и вовсе без тебя, заметь. Мы на них как бы независимо выйдем. Ну а по ходу дела и о девушке твоей вспомним. Предложим им участь свою не усугублять.
– Не годится, – решительно ответил Алексей. – Я там должен быть. На всякий случай. Думаю, я лучше ваших вчерашних механизаторов и шахтёров умею действовать в таких ситуациях. И боец мой мне нужен будет. Если что, можно не документировать наше участие. Типа, ваши задержали, а мы не при делах. И «винт» мой привезёт…
Полковник пожал плечами. Он твёрдо надеялся ни до какого «особого случая» дела не доводить. Бандиты – не враги. Нет, не друзья, конечно, но всё же граждане. Нельзя их мочить так же, как врагов на поле боя. То есть иногда хотелось бы, но – нельзя. По закону. А значит, комендатура может позволить это себе только в определённых законом случаях. Но осмелятся ли «тетрисы» оказывать вооружённое сопротивление, как какие-нибудь дагестанские ваххабиты, давая спецназу вожделенное право стрелять на поражение?
Не факт, ой не факт! Да и слава Богу, наверное.
– Капитан Кравченко, – строго, подпустив командирского металла в голосе, сказал полковник Соколов. – Если вы не хотите, чтобы я вас отстранил от участия в операции, то извольте слушать приказ. На данный момент вы вместе с капитаном Холодовым, он же Лёд, формируете штурмовую группу. При этом вы оказываете консультационные и прочие вспомогательные услуги. Для обеспечения огневой поддержки штурмовой группы разрешаю вам пригласить одного свободного от службы бойца, который случайно оказался в городе…