Воин-паразит: Стать человеком

Костяной Богдан

— У меня была другая жизнь, до Церкви, — произнесла холодно Рене. — Но этот мир отнял её у меня. И лишь Господин сумел открыть мне глаза: этот мир заслужил свою анафему ещё при жизни. Наша задача — прервать страдания ходячего трупа.

— Вы жёстко обдристались, перейдя мне дорогу… Всего-то стоило подождать сто лет… Я бы умер и хоть трава не расти после меня. Но теперь… Хе-хе! Удачи вам это сделать!

Что у Эспена было кроме угроз? На самом деле — ничего. Но уходить молча, не выбесив стерву, он не мог. У него успело сформироваться то, что

двуногие называли «характером». И характер этот был весьма паршивый.

— Нужно подлатать его, чтобы не окочурился по пути в Цитадель. Ты — выйди, — Рене кинула взгляд на солдата с раздробленной рукой. Тот шагнул к магистру и та, неожиданно для всех, снесла ему голову косой.

Из тела «смертного» вышла фиолетовая дымка и втянулась в ноздри Эспена. Паразит почувствовал, как затягивается рана на голове, возвращается на место выбитый глаз, так же как и силы. Их, правда, хватало лишь на то, чтобы встать на обе ноги, когда его подняли.

— Богомерзкая тварь, — скривились от омерзения культисты.

— Считай это прощальным подарком, ха-ха! — рассмеялась Рене и, схватив Эспена за волосы, прильнула к его губам. — Скотина… — прошипела девушка, отпрянув. С нижней губы сочилась кровь.

Эспен согнулся от удара в солнечное сплетение, однако сделал это с широкой улыбкой.

— Привяжите его к лошади, пусть так топает…

— Эспен! — раздался голос над всей поляной.

Культисты обернулись к разорённой стоянке учителя и ученика. Палач Секты дёрнулся. Преодолевая муки тела, полный решимости калека принял сидячее положение.

— Может этот мир и правда потерял право на существование, но… Эти ублюдки… кха-кха… Никто не давал им право, прервать его жизнь! Не забывай мои уроки, сраный дармоед! — выкрикнул Ульрик и вокруг его тела закружились вихри энергии и мистерий огня.

«Ты врал… — склонил голову Эспен. — Ты был намного сильнее «Человека»! Но какой же силой обладает тогда Патриарх, что одолел тебя?!»

— Какого дьявола он ещё не сдох! — пришёл в ярость Храмовник.

— Эту технику я изучил в Храме Пламени Правосудия! — огонь полностью укутал тело Палача Секты, сжигая на нём одежду, обращая в прах деревянные протезы, но вместе с тем, утерянные руки и ноги заменялись мускулами из магмы. Уцелевшая рука приняла здоровый вид, покрывшись лавовыми меридианами.

Лицо излечилось от мерзких миазмов, утраченный глаз воспылал яркой звездой. Когда Ульрик опустился на отросшие ноги, земля под ним обратилась огненной пустыней.

— Мне осталось жить десять минут. Если ты хоть немного мне сочувствуешь — постарайся прожить хоть на мгновение дольше, — сказал он Эспену. — Последняя Вспышка Догорающей Свечи! — произнёс Ульрик название самоубийственной техники.

Культисты уровня «Человек», державшие паразита не успели даже пискнуть, как оказались объяты пламенем. Рухнув на колени, Эспен перекатился от потенциального удара, что мог обрушиться ему на голову, но оказалось, что напрасно.

Все до единого аммастцы принялись наносить на себя защитные

амулеты и техники. Пятиуровневые культисты вынули мешочки с чёрной пылью, похожей на табак. Вдохнув её, они принялись обращаться в ужасных тварей, не имеющих ничего общего с человеком.

Их ноги и даже руки превращались в копыта, щупальца и лапы с когтями. На головах вырастали шипы, хоботы и клыкастые пасти. Взревев, они бросились в бой. Ульрик шагнул навстречу, посылая на слуг Тьмы десятки огненных сфер и эфемерных ударов кулака.

Адепты уровня «Человек», которые едва ли не богам подобны были в глазах обитателей внешней стены Доминос, не могли ничего противопоставить Палачу Сект, что стал воплощением мести и справедливости. Ошмётки их обугленных тел и плавящихся доспехов разлетались по всему лесу с каждым ударом.

Эспену очень хотелось посмотреть на всё это, но… Был высок риск, что если он задержится хоть на мгновение — смерть Ульрика окажется напрасной. Укол, так называемой двуногими, «совести», заставил его рвануть вглубь леса не оглядываясь.

— Я всё лелеял надежду пересечься с вашим Патриархом, — произнёс Ульрик, когда на поляне не осталось никого, кроме Рене и Храмовника. — Но и это, как для последнего боя, сойдёт… — некогда великий адепт чувствовал, что у него осталось двадцать секунд. — Надеюсь, хватит сил немного облегчить дорогу этому юродивому, прикончив вас.

— Магистр… — дёрнулся, было, Храмовник, но путь ему перегородило лезвие косы.

Песнь Бездны вышла вперёд. Её зрачки почернели, вокруг оружия змеёй взвилась тёмная энергия Древа Жизни. Взмахнув грозным оружием из костей поверженных врагов, она произнесла:

— Коготь Тьмы!

И двухметровый разрез в пространстве, уничтожая всё на своём пути, направился к Ульрику. Палач Сект выставил ладонь, ответив:

— Купол Ириса!

Энергия тьмы ударила о щит из пламени, силясь разорвать. Но не прошло и нескольких секунд, как техника Рене рассеялась, а Ульрик, как ни в чём не бывало, рванул вперёд, занося кулак над её головой.

В этот миг, сердце магистра замерло от страха. Она впервые в своей взрослой жизни испытывала это чувство. Помолившись Аммасту о прощении за проваленную миссию, Песнь Бездны приготовилась встретиться с Господином, но великий адепт, достигший некогда уровня «Варлорд», про который местные даже и не слышали, замер. Кулак из магмы застыл в нескольких сантиметрах от носа магистра.

Опустив его, Ульрик ошеломлённо произнёс:

— Рене? — и обратился в камень.

Десять минут прошло.

Глава 29. Миссия

Удивительно, но ночёвка в амбаре заброшенной деревни посреди леса, наполненного культистами Темнобога и бродячим духом вендиго, обошлась без происшествий, хотя…

— Погодите, а разве у него не было одной ноги?! — поинтересовался один из рейнджеров, увидев Эспена на своих двоих.

«Было глупо надеяться, что они не заметят», — вздохнул паразит.