Воин-паразит: Стать человеком
Шрифт:
— Очухайся, Балгор! Намина уже два полных цикла как моя жена! — перебил медведя Равин, — Женщины везде одинаковы, что здесь на земле, что на небесах, — Ипостась Огня хитро ухмыльнулся. — Любовь затмевает им разум и ослепляет взор. Даже если бы я принёс ей твою голову насаженную на свой меч, она бы не поверила и сделала вид, что ничего не произошло.
— Моя смерть не будет забыта… — с этими словами из пасти Балгора вышел сгусток золотой крови похожий на самородок.
— Всё так, дружище! Я буду первым оплакивать твою неожиданную смерть и даже выпью эликсира за твой упокой.
— А-ха-ха-ха… Кха-кха! — судорожно рассмеялся медведь. — Ты должен быть старше и мудрее меня, Равин, но очевидно, что со зрением у тебя дела обстоят намного хуже старого медведя. Только слепой не увидит того, что ты дал запуск собственной гибели и она не будет такой славной как моя, как ни будут пытаться это исправить твои культисты после… Ха-ха-ха… — кровь сильным напором стала литься из горла медведя и ран на его могучем теле, — Внемли же мне, Равин, Ипостась огня — смерть тебе принесёт ничтожнейшее из созданий, в коем будет течь твоя кровь! — довольно смеясь, Балгор встал с земли и поднялся на задние лапы. — А теперь, закончим эту битву одним ударом, старый друг!
Зверь бросился в самоубийственном рывке, обнажая клыки и когти, на что Равин вынул катану из земли и взмахнул ей перед собой всего раз. И вот, божественный медведь уже стоял позади него, но рассечённый на две половины.
Ипостась Огня покосился на собственную щёку, где красовался один глубокий порез из которого тут же начала сочиться золотая кровь. Божество недовольно фыркнуло и через секунду рана полностью затянулась не оставив и следа. Выступившую кровь, Равин стряхнул на землю.
Рассечённый Балгор упал наземь, но взгляд его умирающих глаз так и не изменил направления взора. Он уставился на небольшой клочок почвы, где окружённый невидимым полем, пытался протиснуться сквозь него паразит.
Маленькое, презренное существо, похожее на таракана с двумя усиками-крючками, которыми он стремился всю жизнь заполучить хорошего носителя. Банально, чтобы суметь питаться нормальной пищей: мясом, овощами, фруктами.
Для него не существовало богов и титанов. Когда на поляне (сейчас это была просто выжженная на многие километры во все стороны почва) появился Равин, он автоматически пополз к нему, чтобы попытаться захватить власть над его телом.
Первая же атака Ипостаси Огня уничтожила всё живое вокруг. Деревья, звери, птицы, насекомые — всё обратилось в пепел. Всё, кроме, каким-то чудом, его одного.
Впрочем, паразит был также обречён. Ибо не имея возможности питаться экскрементами всех вышеописанных существ он рано или поздно умер бы голодной смертью.
Почему-то, Балгор, заранее понимая, что гибель его неминуема, закрыл презренную тварь от битвы. Видимо, в этом была какая-то божественная ирония.
«Сюда, малыш. Вот оно, вкусненькое, — это были последние мысли Балгора, которые он направил в микроскопический мозг паразита и дал тому цель в виде нескольких капель крови Равина, ещё не успевших впитаться
Свет в глазах древнего зверя потух. Тело и кровь его стали затвердевать, превращаясь в некое подобие белого мрамора, что секундой позже, пылью развеялся по ветру.
* * *
Шёл дождь, размывая и без того непроходимую просёлочную дорогу. Это был довольно популярный тракт между несколькими городами, но за прошедшие столетия никто не удосужился даже указатели повесить, не то, что сделать кладку из гальки, учитывая, что города не самые бедные в Империи Доминос.
Однако, на Карцере «самый популярный» является синонимом ещё и «самого опасного». Об этом свидетельствовали вымытые ливнем кости на обочине дороги. Впрочем, этим никого уже было не удивить. Разве что споткнуться о чей-то череп, упасть в грязь и, грязно выругавшись, продолжить дальнейший путь, пока по тысяче и одной причине твоя собственная черепушка к нему не присоединилась.
Вот и очередная повозка стала жертвой довольно распространённого обстоятельства Хрустящего тракта, а именно — нападения упырей — не упокоенных мертвецов. В девяти из десяти случаев — погибшие солдаты, оставленные на поле боя товарищами, охотники, разодранные волками или прочим зверьём, либо неудавшиеся воры и разбойники умершие от рук охраны конвоя.
Избежать такой участи после смерти можно было только в двух случаях — сжечь тело, либо посыпать раны солью, дабы не пустить туда Духа Смерти. Во всех вышеописанных случаях возможности произвести похоронный ритуал либо было некогда, либо, что чаще — некому. Посему, проблема упырей была не разрешаема и извечна в этом ублюдском мире.
Два серокожих трупа, в голове одного из которых застрял топор, а у другого из спины торчали два наконечника от стрел, доедали лошадь. Скелет ещё одной лежал в полуметре. Рядом с вожжами валялось вмятое в грязь тряпьё среди которого прослеживались мужские ботинки и простенький меч сжимаемый не обглоданной кистью.
Наблюдая за всем этим, насквозь промокшая фигура в чёрном плаще, из-под капюшона которого виднелся пурпурный шарф, медленно приближалась к повозке. Из-под полов плаща показалась мускулистая, покрытая шрамами рука и медленно изъяла из ножен простенький полуторный меч.
Одна из тварей, громко чавкнув сухожилием ноги, обернулась. Серая, безносая рожа с опухшим от гноя и копошащихся в нём личинок глазом уставилась на фигуру странника. Следом и его «товарищ» развернул перерубленную пополам физиономию.
Не стоило недооценивать упырей. Это были пусть и подгнившие, но отнюдь не разваливающиеся трупы — изувеченные тела, попавшие под контроль Мертвобога. И по этой причине, предел их физических возможностей уходил далеко за пределы простого человека.
— Fulgur! — раздался голос из-под капюшона. Меч в правой руке вытянулся вперёд и с острия сорвалась небольшая молния, ударившая в ближайшего упыря. Тварь заискрилась на манер бенгальского огня, поскольку промозгла под дождём, а следом, разряд перекинулся и на другого монстра.