Воин
Шрифт:
Они быстро собрались.
Легкий ветерок был мягким и теплым, как будто ласкался к людям, но Гэн знал, что это притворство. Лукавый шепот ветра ослаблял снег на согнутых еловых ветвях, и он белыми струями валился вниз. Некоторые глыбы снега были достаточно тяжелы и могли ранить. Даже небольшой ком мог намочить одежду, открывая дверь для «нежной смерти», которая почти без боли отнимала жизнь прежде, чем ты понимал, что случилось.
Они брели рядом с лошадьми, окруженные несмолкающим глухим шумом падающего снега, восхищаясь красотой картины, даже сознавая ее опасность. Лучи солнца пробивались через деревья, ловя струи снега, превращая
Пока тропа была не так плоха, как ожидал Гэн. Он уже подумывал, что в конце концов они проведут через горы всех лошадей. Они забрались так высоко на южный склон перевала, что должны пройти. Если Билстен не солгал. Все же Гэн чувствовал, что пока лучше позволить лошадям идти шагом, сохраняя их силы.
Гэн думал о том, не стоит ли устроить засаду. С сожалением он наблюдал, как сходятся и потом отступают превосходные позиции на флангах. Если бы он свернул вбок, чтобы достигнуть одной из них, об этом немедленно стало бы известно охотникам. Можно было бы так поступить, но только в совершенно отчаянной ситуации. Засада из одного-двух человек, независимо от их боевого мастерства, была бы быстро отрезана и уничтожена лыжниками Дьяволов, а это серьезно ослабит группу. Если посадить в засаду всю группу, то получится всего лишь демонстративное нападение. А потом — гибель или безудержное отступление и погоня. Единственный разумный выбор — стараться сохранять расстояние между собой и преследователями, пока не удастся добраться до какого-либо убежища.
Позже, после полудня, они переправились через поток, с ревом несущий серебряную пену и кристально чистую воду, такую холодную, что, когда они нагнулись, чтобы напиться, от прикосновения затрещали суставы пальцев. Пьешь ее, и как будто крошечные ножики проходятся там, где губы прикасаются к кружке. Они немного отстали от Класа, идущего в авангарде, когда тот поднял руку, останавливая группу, и показал вдаль. Впереди виднелся последний отрог, который они должны преодолеть перед тем, как начать спуск в Харбундай.
Билстен неплохо отметил тропу до этой точки. Пока лошади били копытами землю, безнадежно пытаясь разыскать какую-нибудь зелень, беглецы пристально всматривались в даль — там не было ни малейшего признака тропы. Рука Класа сердито сжимала и отпускала рукоятку клинка. Гэн помрачнел.
Раггар подошел к дереву на запад от группы, обнюхал его, потом поднял глаза на ствол, склонив голову набок. Гэн наблюдал за ним сначала праздно, потом с большим интересом. Пес отошел, все еще с поднятой мордой, потом вернулся к дереву и поднял ногу. Он казался смущенным и таким напряженным, как будто выполнял трудную работу, и Гэну показалось даже, что сейчас пес упадет. И тут он понял:
— Клас, ты видишь, что сделал Билстен? Этот сын койота пометил тропу. Он пометил дерево, как это делают собаки, и для этого забрался на коня, чтобы самый высокий снег не закрыл метку. Умница Раггар чуть шею себе не свернул,
После этого они уверенно двинулись вперед, следуя за собаками, сохраняя темп, на который Гэн мог только надеяться. День уже клонился к вечеру, когда Гэн решил устроить привал. Используя язык жестов, он сообщил Класу, что отправится разведать тропу вперед и ниже. Казалось, Клас удивлен внезапным приказанием Гэна устроить тихий привал, но не стал задавать никаких вопросов. Он казался нервным, более озабоченным, чем когда-либо.
Гэн прошел на запад, пока он не убедился, что поблизости нет вражеских патрулей, потом быстро спустился по склону, заняв позицию, откуда была видна основная тропа. В ходе его вылазки он слышал случайные крики птиц — сорок, фазанов, орла, — и, как ему показалось, вдали раздался тревожный рев оленя. Не было признаков больших животных. Одно из деревьев хранило следы когтей тигра, но царапины были старыми. Не было ничего, что вызывало бы беспокойство, как будто дикая местность притаилась, выжидая.
По сравнению с тайной тропой Билстена обычная тропа выглядела как дорога. Гэн подал сигнал собакам и двинулся от дерева к дереву, припадая к земле, теперь с луком за спиной и клинком в руке. Он пропустил бы человека, если бы не жалобный крик сойки.
Воин Дьяволов, пешком, появился на отмели ручья с другой стороны главной тропы. Он зачерпнул полное ведро воды и скрылся из виду за несколько секунд, но Гэн сразу понял то, что должен был понять. Если человек набирал воду в это время дня, то он, конечно, нес ее к лагерю, скрытому за деревьями. Тропа хорошо охранялась. Гэн поспешил к оставшимся.
Собрав всех в тесный круг, он рассказал об увиденном, и они снялись с места в считанные минуты. Скоро они поняли, почему лагерь Дьяволов располагался именно в этом месте. С чувством, переходившим от подавленности к недоверию, добрались до края расселины, прежде скрытой в глубокой долине в горах. Перед ними по меньшей мере на полмили лежала невыразительная снежная пустыня. Дьяволам, находящимся в долине, нужно было только время от времени поднимать голову, чтобы увидеть, как кто-то перемещается у них на глазах.
Гэна восхитила храбрость Билстена, пересекшего такое место с груженым караваном, но он поставил их в ужасное положение. Падающий снег укрывал торговца, пока тот пересекал Долину, и скрыл его следы позже. Теперь все было совсем по-другому.
Очевидность ситуации первым прокомментировал Клас:
— Придется прорываться через лагерь или проходить здесь ночью.
Гэн увел всех под защиту леса. Снова они построили снежную хижину. Тейт поспешила затащить Джонса внутрь, пока с ним не приключился приступ кашля. Она вышла наружу с выражением вызова на усталом лице, беззвучно предлагавшем каждому воздержаться от критики. Гэн нарушил тяжелую тишину. Потирая раненое плечо, он сказал:
— Пойдем сегодня ночью.
Нила тихо простонала, и Гэн повернулся к ней.
— Даже при везении мы кого-нибудь потеряем, если ввяжемся в схватку. За нами будет погоня, и они схватят нас.
Два человека по очереди наблюдали за тропой. Остальные набились в маленький, построенный на скорую руку шалаш, подкрепляясь холодной копченой олениной. Собаки с разочарованием приняли свою скудную порцию, но в глазах лошадей был невысказанный упрек, который обеспокоил Гэна. Он покормил их вместе с Нилой, деля на части последние порции зерна, которого уже почти не осталось. Она спокойно спросила: