Воитель
Шрифт:
— Мне надо на свежий воздух.
— Я прикажу прислать Тори к вам.
— В этом нет никакой необходимости. Я найду её.
Это была простая правда, и он увидел, как на лице Педерсена промелькнула вспышка чистой ярости, прежде чем она исчезла. Этот человек никогда не знал, как найти её, никогда не знал, какая связь существует между Викторией Беллоной и её парой, нравится это Михаилу или нет.
— Тогда с Богом, — пробормотала графиня.
Михаил даже не рассмеялся. Бог не имел к этому никакого отношения.
ГЛАВА 4
БЫЛО СТРАННО ТРЕВОЖНО ИДТИ ПО ПУСТЫННЫМ КОРИДОРАМ замка в одиночестве,
Любой, кто принимал меня за древнеримскую богиню, однозначно был не в своём уме. У меня было твёрдое намерение потакать ему до тех пор, пока не найду способ быстренько смыться, но, похоже, мне даже не придется заходить так далеко. Если меня, в самом деле, никто не охранял, то я смогу улизнуть раньше, чем кто-нибудь поймёт, что я исчезла.
Я направилась прямиком в свою комнату, скинула узкое платье и натянула тёмные джинсы, чёрную водолазку и свитер. Я могла представить себе Анджелину Джоли, одетую в нечто подобное, когда она надрала задницу и сбежала. У меня были деньги. Я их спрятала в таком месте, которое даже Педерсен не смог бы найти, почти сто евро. Этого было недостаточно, но это означало, что я не буду полностью обездолена, когда выйду в реальный мир. У меня не было большого опыта обращения с деньгами, но, судя по недавним фильмам, которые я видела, сто евро — это не особо много. Я буду бережно их расходовать.
Как только я освобожусь от этого симпатичного сумасшедшего мужчины, я смогу наконец-то начать свою настоящую жизнь. Вокруг меня был мир, которого мне так не хватало, и я была более чем готова наверстать упущенное время. Я хотела влюбиться, я хотела найти работу, я хотела иметь детей, я хотела увидеть мир. Я жаждала всего, что упустила за долгие годы, проведённые в тюрьме.
У меня даже была пара чёрных ботинок, чтобы завершить моё превращение. Ни документов, ни паспорта, но с этим я разберусь позже. Были люди, которые обеспечивали такие вещи, если верить фильмам. Самое главное — вырваться из этого места.
Моя дверь была не заперта, но на окнах стояли решётки. В течение многих лет я планировала свой маршрут побега, и я точно знала, в каком направлении направляюсь. Отодвинув в сторону бесценный гобелен в коридоре перед моей спальней, я потянулась к ручке давно скрытой двери и толкнула её, проскользнув внутрь прежде, чем кто-либо мог меня увидеть.
Меня окружила кромешная тьма, и я замерла, ожидая, пока мои глаза привыкнут к темноте. Это была самая старая часть замка, построенная ещё во времена Борджиа. Я подозревала, что графиня была потомком этой ядовитой семьи.
Что тоже делало меня одной из них, полагаю. Но с этого момента я стала сиротой: без семьи, без связей, без генетического наследства. Я могла бы всё это выдумать по ходу дела — я размышляла в духе Ирландской принцессы. Не то чтобы в Ирландии были принцессы, но я подумала, что моя бледная кожа, тёмные волосы и зелёные глаза могли бы подойти для Ирландии. Это было бы хорошее место для начала новой жизни. Я сделала глубокий, успокаивающий вдох, ожидая, что зрение вернётся. В покоях пахло мышами, плесенью и заброшенностью. Сюда никто никогда не поднимался, я думаю, все остальные забыли об их существовании. Когда-то, давным-давно, за мной не следили так пристально, а я никогда ничего не забывала. Короткий лестничный пролёт вёл наверх, в башенное помещение, а затем ещё один, более крутой, спускался внутри округлой башни к утёсам снаружи. Я точно знала, сколько каменных ступенек приведёт меня к башне. Точное количество винтовых
Чем дольше я ждала, тем опаснее это становилось. Я начала двигаться осторожно, стараясь не потревожить листья, которые нашли свой путь в пустынный лестничный колодец, избегая хруста того, что, как я ожидала, было мышиными скелетами. Или ещё хуже крысиными. Я держалась за холодную, покрытую конденсатом стену, и двигалась вверх, сосредоточившись на тренировке боевых искусств Педерсена, чтобы оставаться совершенно безмолвной.
Я правильно запомнила путь и добралась до площадки, как и ожидала. Наконец, из одной из бойниц для стрел пробился слабый луч света, вероятно, тот самый портал, через который паразиты проникали в замок. Я огляделась по сторонам, вглядываясь в тени. За мной наверняка уже началась охота, и я не могла позволить себе терять время. Я пересекла замусоренную лестничную площадку, подошла к узкой изогнутой лестнице и начала спускаться.
Хорошо ещё, что я была весьма бесстрашна. Меня не смущала ни высота, ни тёмные замкнутые пространства, ни даже пауки размером с мой кулак. Это был путь к свободе, и я не могла позволить себе колебаться. Как только я сбегу, мне больше никогда не придётся их видеть.
Я не была в восторге от спуска в кромешную тьму, от скользких каменных ступеней под ногами, от влажной стены, склизкой ото мха и гниения, служившей предательской опорой для рук. Одному Богу известно, что меня ждало на дне башенного колодца, но у меня не было выбора. Я должна была двигаться вперёд.
По крайней мере, мне никогда больше не придётся иметь дело с одержимыми взглядами Педерсена, преследующими меня повсюду. Я никогда не услышу презрения графини. Я двинулась быстрее.
Когда я добралась до дна тёмного сырого колодца, служившего подножием башни, у меня перехватило дыхание. Дверь была всё ещё там, где я её помнила, но годы отразились на ней. Когда я потянула за ручку, она с треском отломалась, оставив меня в ловушке внутри.
Все должны быть далеко отсюда, в главной части замка. Мне придётся рискнуть и немного пошуметь. Я резко развернулась и ударила ногой в дверь, и та раскололась. В двери появилась огромная дыра, через которую хлынул ночной воздух. Ещё один удар ногой, и я смогу смести разбитые остатки старой двери с моего пути, смогу выйти и глотнуть свой первый вздох свободы. "Должно было светить яркое солнце и играть торжествующая музыка, — подумала я, — а не холодный, пронизывающий ветер и темнота". Но мне вполне хватит и того, что у меня есть.
Дверь приоткрылась, явив узкий клочочек земли, возвышавшийся над утёсами. Итальянцы, как правило, строили свои замки на горных плато, чтобы отбиваться от мародёров из соседних городов-государств, и этот город не был исключением. Если я поверну налево и пойду по тропинке, то окажусь во дворе, на виду у всех жителей. У меня не было другого выбора, кроме как повернуть направо и попытаться спуститься по скалистым выступам на более безопасную тропу, которая уведёт меня из моей тюрьмы.
Я вышла из тени, направившись к скалам, когда мясистая рука схватила меня за запястье, сжав так сильно, что я издала тихий, предательский звук боли. Педерсен. Ему всегда нравилось причинять мне боль, и он гордился тем, что я никогда не позволяла ему этого видеть, никогда не издавала ни звука. Что ж, возможно, мой крик станет прощальным подарком ему.