Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя
Шрифт:
Время ее появления было простым совпадением: она не знала о том, что здесь установили памятный знак, и готовилась к тому, что здесь вообще никто ничего не знает о тех трагических событиях военной поры.
Бойцы поискового батальона Ленинградского военного округа ведут раскопки на расстрельном месте в Нижней Шальдихе. Сентябрь 2009 года. Фото Е. Безносюка
Бойцы
Московский социолог Надежда Астахова, старший преподаватель Высшей школы экономики и МГУ им М.В. Ломоносова, приехала в Нижнюю Шальдиху, установив судьбу своего родного деда и разыскивая место его захоронения. Она нашла документы в архивах ФСБ и Центральном архиве Министерства обороны в Подольске, в которых указывалось место расстрела.
Затем ей удалось выйти на список всех расстрелянных по приговору военного трибунала 128-й стрелковой дивизии – всего 165 человек. Самому младшему из расстрелянных было 17 лет, старшему – 41 год. В основном – рядовые, выходцы из большого числа российских регионов – от Подмосковья до Алтая, из Чувашии и Мордовии, Татарстана и Дагестана; есть здесь украинцы, белорусы, армяне и казахи.
Дед Надежды Астаховой, разведчик, командир отделения Прохор Степанович Астахов стал жертвой доноса в особый отдел. Ему инкриминировали слова, сказанные в момент отчаяния после очередного тяжелого боя: «Как мы сможем победить без оружия? Сколько мы работали, платили налогов и отдали госзаймов, а воевать все равно нечем. Столько народу уже положили, столько детей сиротами оставили». Все это было расценено как «клеветнические помышления, направленные против налоговой политики Советской власти».
«Его арестовали, судили и приговорили военным трибуналом по статье 58–10 „антисоветская агитация и пропаганда“, а 16 декабря 1941 года расстреляли, – рассказывает Надежда Астахова. – Семья не знала, что именно с ним произошло, однако родным объявили о лишении всех льгот, в том числе бесплатного начального школьного образования для детей. Приговор также включал конфискацию имущества, но что было отбирать у семьи, которая пережила оккупацию и потеряла все во время пожара? На сегодня Прохор Астахов полностью реабилитирован и решением Военной прокуратуры признан жертвой политических репрессий».
Всего пересмотрены дела десяти расстрелянных по 58 статье в Нижней Шальдихе, все они реабилитированы. Вот их имена: Азаров Степан Васильевич, Астахов Прохор Степанович, Иванов Максим Павлович, Кирюткин Александр Иванович, Колегов Василий Семенович, Конин Петр Дмитриевич, Мельников Ефим Лукьянович, Полетаев Александр Семенович, Худорошков Георгий Никитович, Широбоков Иван Васильевич (по данным, предоставленным Надежде Астаховой из Центрального архива ФСБ). У каждого из них своя история. Рядовой Василий Семенович Колегов 1915 года рождения из деревни Колиговицы Кировской области. Он попал в окружение, остался без оружия, но выбрался к своим. Его отправили в особый отдел НКВД, где объяснить и доказать свою невиновность ему не удалось. Колегова расстреляли в сентябре 1941 года после пяти дней следствия и трибунала. Его обвинили по трем статьям – политической 58-й и двум пунктам 193-й статьи, то есть в нарушении им правил хранения огнестрельного оружия и в самовольном оставлении поля боя.
В постановлении президиума Ленинградского окружного военного суда от 8 августа 2001 года говорилось, что по 58-й статье реабилитация происходит независимо от фактической обоснованности обвинения. Что же касается обвинения по пунктам 193-й статьи, что «изучение имеющихся материалов дела позволяет сделать вывод о том, что Колегов самовольно не оставлял поле сражения и события, связанные с нарушением правил хранения огнестрельного оружия, произошли в результате боевых действий по независящим от подсудимого обстоятельствам». И далее: «…к уголовной ответственности за эти преступления он был привлечен необоснованно, по формальным основаниям и политическим мотивам, лишь из предположения его виновности и собственных показаний, вызванных глубокими личными переживаниями из-за окружения противником и невозможности дать ему достойного отпора»…
Результаты раскопок на расстрельном месте в Нижней Шальдихе. Сентябрь 2009 года. Фото Е. Безносюка
Бойцы поискового батальона на привале. Фото Е. Безносюка
Панихида на расстрельном месте в Нижней Шальдихе, 1 октября 2009 года. Фото Е. Безносюка
Как отмечает Надежда Астахова, понятия «реабилитация» и «жертва политических репрессий» введены для осужденных именно по 58-й политической статье. У некоторых расстрелянных в Нижней Шальдихе, как у Василия Колегова, добавлялись еще и уголовные статьи. В этой ситуации человека реабилитировали по 58-й и рассматривали, был ли состав преступлений по остальным статьям. Если не находили, то приговор отменяли и дело прекращали, а человек считался полностью реабилитированным. Дела тех, кто проходил только по уголовным статьям, вообще не пересматривались, – это совсем иная процедура. Даже если в их действиях и нет состава преступления, для доказательства этого нужно новое заседания военного трибунала с обвинителем, защитником и т. д.
Вот почему большинство из расстрелянных в Нижней Шальдихе по сей день числятся «вне закона». Среди предъявленных им обвинений значились паникерство, трусость, утрата военного имущества, измена родине. Однако под последнее понятие в ту пору могло подойти что угодно. Многие пострадали, например, за то, что у них в кармане находили немецкие листовки, которые бойцы подбирали и использовали для самокруток и прочих бытовых нужд из-за нехватки бумаги.
Долгие годы местные жители сторонились печального «расстрельного места» на канале. Однако времена меняются, Нижняя Шальдиха стала превращаться в богатый дачный поселок, и здесь появились новые люди.
«Когда мы ставили памятный крест, то еще не знали, что ближайшие земли вдоль канала, где тоже были расстрельные места и могли быть захоронения, уже проданы в частное владение, – рассказывает Евгений Безносюк. – Новые хозяева очень негативно восприняли крест, находящийся рядом с их землей, и всячески стали нам препятствовать. Они и знать не хотят, что строят свои дома на костях, что будут жить на расстрельных местах. Настаивают на том, чтобы мы перенесли останки и крест в другое место. Но местный приход и жители деревни категорически против. Мое убеждение – это памятное место должно быть сохранено».