Вокруг трона Медичи
Шрифт:
От большой фамилии Медичи практически ничего не осталось.
В битве при Говернопо выстрелом из фальконета был ранен в ногу выше колена Джованни Банде Нере. Началась гангрена, ногу пришлось ампутировать. Операция производилась с помощью пилы, без какого бы то ни было обезболивания. По свидетельству любителя драматических эффектов А. Дюма, во время операции раненый сам держал факел, светя хирургам, и его рука ни разу не дрогнула. Присутствовавший при операции (и часто выбегавший из комнаты, не в силах выносить весь этот ужас) Аретино тоже вспоминал о редком мужестве, проявленном его господином, но без таких душераздирающих подробностей. Однако операция не помогла. Джованни чувствовал приближение смерти. Он попросил Аретино читать вслух, ему хотелось забыться в поэзии… Скоро наступил
Еще один достойный представитель семейства Медичи сошел со сцены.
Клименту еще предстояло величайшее унижение: на Болонском соборе 1530 года он вынужден был короновать императора, своего победителя, поработителя всей Италии, немецкой и итальянской коронами. Но как только Климент вышел из своего убежища, он жестоко отомстил испанским приспешникам Колонна: преследуя их, он стер с лица земли четырнадцать их замков и деревень и вырезал всех жителей в их вотчинах.
Враги Медичи во Флоренции воспользовались неудачами папы, чтобы организовать восстание. Его возглавил Никколо Каппони: потомок знаменитых флорентийцев, он был членом группировки, враждебно настроенной по отношению к Медичи. Дворец Синьории был атакован; во время его штурма левая рука огромной статуи «Давида» Микеланджело была отбита камнем.
17 мая обоих незаконнорожденных Медичи — Ипполито и Алессандро прогнали из города. Новое правительство Синьории издало указ о вечном изгнании семьи, но сохраняло за ней право пользоваться своими доходами.
Маленькая Екатерина, которой было тогда восемь лет, жила на вилле Поджо. Ее никто не беспокоил, скорее всего, благодаря вмешательству ее тетки Клариссы Строцци, муж которой присоединился к Никколо Каппони. Кларисса относилась к Екатерине как к собственной дочери, то есть довольно строго. Она воспитала ее в Риме вместе со своими родными детьми — семью сыновьями и тремя дочерьми, которых Екатерина любила.
Но когда юные Медичи покинули Флоренцию, Синьория вдруг поняла, что легкомысленно лишила себя очень полезных заложников. Прошел слух, что Климент VII, выйдя из замка Сант-Анджело и став во главе армии, устремился во Флоренцию, чтобы ей отомстить! В Поджо был направлен посланец, уполномоченный забрать оттуда девочку и вернуть ее во Флоренцию. Несмотря на возражения тетки, Екатерина оказалась запертой в доминиканском монастыре Святой Лючии, известном неприязненным отношением к Медичи.
После благодушного начала флорентийская революция принялась свирепствовать: «бешеные» повсюду разбивали гербы Медичи и уничтожили статуи Льва X и Климента VII.
Тоща папа, несмотря на свою злопамятность, решил вступить в сделку с Карлом V, чтобы воспользоваться императорской помощью и наказать Флоренцию, о ставшуюся верной своему союзу с Францией. Знаменосец Каппони, поддерживавший переписку со святым отцом, был низложен в апреле 1529 года и заменен Франческо Кардуччи — непримиримым предводителем народной партии. Теперь ничто, кроме содержания Екатерины под стражей, не могло помешать Клименту VII отомстить флорентийцам.
Дипломатическая изоляция Флоренции стала возможна благодаря тайному Барселонскому трактату, заключенному в июне 1529 года между папой и императором, а потом — Камбрейскому договору, который пятого августа 1529 года закрепил отказ Франции от своих итальянских союзников. После этого Карл V как победитель смог направиться в Италию, отданную ему папой. Высадившись в Генуе в конце августа, он вступил в Милан, чтобы восстановить власть Франческо Сфорца и продиктовать свои условия Венеции и Ферраре, вынужденным вернуть Святому престолу земли, захваченные в 1527 году. А Флоренция должна была быть уничтожена силой в соответствии с обещанием, данным папе. Поэтому императорская армия под командованием принца Оранского в конце сентября получила приказ идти на столицу Тосканы. К ней быстро присоединилось папское войско. В октябре город был осажден со всех сторон.
Уже два года Екатерина жила в бушующей Флоренции, запертая то в одной, то в другой обителях. В декабре 1527 года она перешла из монастыря Святой Лючии в монастырь Святой Екатерины Сиенской; но там началась эпидемия заразной болезни, и посол Франции де Велли смог с согласия
Многие монахини принадлежали к крупной флорентийской знати. Во время осады они продемонстрировали свою привязанность к Медичи, посылая сторонникам семьи, оказавшимся в плену, сладости и корзинки с фруктами, украшенные шестью геральдическими шарами этой династии.
В монастыре, куда не доносилась пушечная канонада, почти ничто не нарушало установленного уклада жизни, заполненной простыми удовольствиями. «Матушки хорошо встретили и баловали эту хорошенькую восьмилетнюю девочку с очень изящными манерами, вызывавшую всеобщую любовь». Она была «такая мягкая и приветливая, что матушки очень сочувствовали се горестям и неприятностям». Она с удовольствием слушала великолепное пение монахинь во время служб, на которые верующие стекались со всей Флоренции в церковь, открытую для внешнего мира.
Екатерине было десять лет, когда началась памятная осада Флоренции, которой суждено было продлиться с октября 1529 по август 1530 года. Флорентийцы безжалостно расчистили вокруг города пространство шириной в одну милю. Они сожгли прекрасные виллы и испортили отличные угодья, чтобы врагу было негде спрятаться.
Осада была особенно тяжела для флорентийцев, потому что в городе свирепствовала чума. У кого была такая возможность, бежали в безопасные места. Напротив, Микеланджело вернулся в город из Феррары, куца его посылала Синьория для ознакомления со знаменитыми феррарскими крепостными сооружениями и консультаций с известными знатоками фортификационного искусства. Вооруженный новыми знаниями, он пришел к выводу, что холм Сан-Мипьято — самое важное место во всей обороне города, и приказал его укрепить фортификационными сооружениями. Здесь, защищая колокольню от разрушения, он вывесил вокруг нее на канатах матрацы, туго набитые шерстью, и этим действительно спас замечательный памятник искусства.
Синьорией были объявлены суровые постановления: чтобы добыть необходимые деньги для ведения войны, потребовались новые экстренные налоги; было отобрано и распродано имущество госпиталей и монастырей; было приказано сдать на монетный двор все имеющиеся у граждан золотые и серебряные предметы; устраивались лотереи, в которых разыгрывались вещи эмигрантов. Но усилия осажденных были сведены на нет слабостью кондотьера Эрколе д'Эсте и предательством правительства Бальони.
Чума и голод только разжигали ненависть «бешеных» по отношению к Медичи; они сожгли виллу Кареджи, распространяли неприличные карикатуры и позорящие папу куплеты.
Еще в начале осады один из республиканцев посоветовал Синьории забрать Екатерину из монастыря и поместить ее в дом терпимости, чтобы навсегда замарать ее имя и лишить Климента VII надежды выдать ее когда-нибудь замуж за знатного вельможу.
Позже некоторые советовали оставить обнаженную девочку на крепостных укреплениях, чтобы она погибла под пулями осаждавших. Высказывались опасения, что монастырь, слишком близко расположенный к крепостным стенам, может подвергнуться нападению с целью освободить заложницу. Тогда было решено перевести ее в центр города в доминиканский монастырь Святой Лючии. Как-то вечером посланец Синьории Сильвестро Альдобрандини, посадив юную Медичи на спину мула, перевез ее в более надежную обитель; девочка была переодета монахиней и ей обрезали волосы, как настоящей послушнице. Думая, что ее приговорили к смерти, Екатерина хотела своим видом взволновать народ, явившись ему в облике посвященной монахини, насильно вырванной из монастыря.