Вол'джин: Тени Орды
Шрифт:
Он тряхнул головой. Эта ловушка - не место для тролля. Но только тролль мог бы выбраться живым из подобных тисков. Гаррош послал своего ручного убийцу по его душу. Одного. Ему в голову не пришло ничего поумней? Разве Вол'джин не угрожал застрелить его? "Как посмел он выставить против меня кого-то кроме троллей и титанов самих!"
Тажань Чжу предостерегающе поднял лапу. "Ты стоишь на важном распутье, Вол'джин, так что дослушай до конца сказку о двух раках. Второй брат в поисках нового дома наткнулся на череп, побольше первого, и на шлем от него. Ему пришлось выбирать. Череп или шлем".
Тролль
"Для Шадо-пан удобнее свести всё к ним. Ты, с другой стороны, располагаешь большим числом вариантов". Монах кивнул. "Если хочешь послушать ещё притчу, я буду рад рассказать тебе. А ты, я надеюсь, продолжишь давать мне советы по вопросам войны".
"Хорошо. Может, я не рак-из-черепа, но это часть меня".
"Тогда я оставлю тебя наедине с твоими мыслями".
Вол'джин опустился с корточек на землю. Решив, что троллю не пристало оказываться в его положении, он убедил себя, что перестал им быть. То, что окружающим он стремился доказать обратное, ничего не меняло в его собственных мыслях. "Но я - тролль. Я выжил. Я тот, кем я был прежде. Только мудрее".
Он довольно усмехнулся. "Я достаточно мудр теперь, чтобы видеть, каким дураком был".
Вол'джин сосредоточился и погрузился в себя, открывая душу лоа. Он оказался посреди серого мира, где тени отбрасывали тени, и тусклые силуэты деревьев и кустарников напоминали о джунглях дома. Он принял это за добрый знак, а затем обернулся и обнаружил нависшего над собой Бвонсамди.
"Меня больше не застать врасплох".
"Орку, во всяком случае". Страж мёртвых рассмеялся за своей маской. "Кто же это передо мной?"
"Тролль. Пока этого довольно". Вол'джин протянул к нему руку. "Я хочу вернуть его себе".
"А что у меня, по-твоему, есть?"
"Моё самоощущение как тролля".
Бвонсамди расхохотался вновь и снял с пояса сверкающую чёрную жемчужину. "Когда ты пришёл ко мне, то говорил себе, что ты больше не тролль. Я решил, она тебе больше не понадобится".
"И ты сберёг её для меня". Вол'джин взял её в сложенные чашечкой руки. Она лежала там, невесомая, жаля искрами его ладони. Ощущение сродни иголкам в занемевшей конечности. "Спасибо".
"Спасибо тебе за тех, кого ты мне прислал". Лоа обернулся через плечо на вереницу Зандалари вдалеке. "Им не нравится быть под моей защитой".
"Я пришлю тебе новых".
"О, ты будешь очень добродетельным троллем".
Вол'джин сжал жемчужину в левом кулаке. "Другие присылали мне видения. Почему?"
"Хотели напомнить тебе, что значит быть троллем".
"Но видение от Матери Яда - оно помешало её Зандалари".
"Они делают то, что по их мнению ей понравится, но это ведь не значит, что им известно, что у неё на уме". Бвонсамди передёрнул плечами. "Достойное приношение должно стоить настоящих усилий".
"Так она стравливает своих подданных со мной, чтобы их расшевелить?"
"И ты будешь перед ней в долгу, если они не преуспеют".
"Тогда им не преуспеть".
"Ха! Вот почему ты всегда был одним из моих любимцев, кем бы ты ни был".
"Я дам тебе знать, когда всё разрешится". Вол'джин улыбнулся. "Уста мёртвых Зандалари принесут тебе весть".
"Жажда моя велика, тролль. Но и благодарность моя тоже".
Вол'джин кивнул, когда серый мир растаял, вновь уступив место горному пику. Он разжал левую руку, но жемчужина уже впиталась в плоть. Вол'джин сосредоточился, заглянув внутрь себя, и обнаружил, что её сущность распространялась по его телу, делая свою работу. Боль уже ослабла, и ткани восстановились.
Тролль вмешался в процесс в двух местах. Он почти полностью зарубцевал шов на боку. Исцелил лёгкое, чтобы стало легче дышать, но оставил шрам. Ему были нужны эти уколы боли. Он хотел, чтобы они напомнили ему о совершённых ошибках.
Таким же образом он залечил своё горло, но не полностью. Он позволил ране скрадывать и дальше певучесть его голоса, так как это был голос Вол'джина. Тот самый голос, который угрожал Гаррошу. Тот самый голос, который согласился на это задание. Вол'джин не хотел слышать его больше никогда.
Нынешний голос показался ему незнакомым, но он мог это пережить. Как он сказал Бвонсамди, сейчас он был просто троллем. Ему ничего больше не требовалось. "К тому времени, как мне будет ясно, кто я, я привыкну и к голосу того, кем я стал".
Спустившись к монастырю, он осознал, что во многом был раком-из-черепа. Он позволял другим творить себя. Мечта отца была его наследием и придала ему определённую форму. Он был почти в западне, но его отец пришёл бы в ужас при мысли, что сын его оказался в тупике. Быть тёмным охотником, вести Чёрное Копьё, занимать место среди вождей Орды - всё это были костяные пластины, образующие череп.
Вот где была истинная мораль притчи. Череп и шлем, защищавший его когда-то, были созданы для разной цели. Каждый рак-отшельник нуждался в защите, но лишь тот, кто выбрал шлем, сделал правильный выбор. Второй вариант, хоть и годился, не позволил бы ему расти и двигаться навстречу судьбе.
Череп, шлем или... что? Монахи, которые сталкивались с этим выбором, могли замкнуться в себе и остаться в монастыре, как рак из черепа. Другие - и Вол'джин представлял Ялию Мудрый Шёпот в их числе - могли двигаться дальше за пределы монастыря, стать тем, кем пожелают. Здесь, в Пандарии, не было нужды в иных вариантах, кроме этих двух. В качестве третьего мог быть черепаший панцирь - жизнь, полная приключений, которую выбрал для себя Чэнь.
"В моём случае..." Аспекты, которые он сопоставил с черепными пластинами, были не так уж плохи. У мечты его отца были достоинства. Вол'джин её разделял. Параллельно ей шло лидерство над Чёрным Копьём. И его место в Орде. Вол'джин отверг предложения Зандалари однажды, выбрав Орду своими союзниками в этом новом мире. Но теперь Орда обернулась против него.
Решения, на которые ему придётся пойти, не будут простыми, и он был готов к этому. Он понимал, что слишком часто решения принимали за него другие. В этом могло быть что-то злокачественное, но не было. Воодушевление от отца и надежды окружающих сделали простым его выбор пути тёмного охотника. Не то чтобы стать и быть им оказалось просто, или он жалел о своём выборе, но он никогда по-настоящему не рассматривал иную дорогу.