Волчье солнышко (Сборник)
Шрифт:
– Хотите сказать, что ржавые клещи заменили на никелированные?
– Ну, отдельные ретрограды так и поступают. Но прогресс не стоит на месте. Это вранье, будто внутренний мир человека необъятен, как Вселенная. Реакции, мысли и побуждения оказавшегося в каталажке человека подчиняются нескольким простейшим алгоритмам, и наша задача – использовать эти алгоритмы с максимальной отдачей. Здесь целая наука, на эту тему защищаются диссертации, издаются специальные журналы…
– Однако Морлоков?
– Морлоков – умнейший человек, – сказал рыжий. – Но он допустил одну стандартную ошибку:
– Явились, Батурин? – раздался за спиной женский голос.
Даниил обернулся. Его в упор разглядывала красивая темноволосая девушка лет двадцати, в джинсах и белой безрукавке с отштампованным в три краски изображением какого-то древнешумерского дворца. На плетеном поясе висела желтая кобура.
– Поручик Милена Дилова, – протянула она узкую теплую ладонь. – Поехали. Не будем терять времени.
Она провела Даниила в гараж каким-то хитрым коротким коридором, втолкнула в бирюзовую «Таврию» и села за руль. Сержант-привратник энергично направился было к машине, бормоча что-то насчет пропуска, но остановился вдруг, всмотрелся и заторопился назад в будку. Ворота распахнулись.
– То-то… – удовлетворенно хмыкнула Милена.
– Боятся?
– А ты думал! – Она гнала машину по осевой, не обращая внимания на светофоры и угрожающие жесты регулировщиков. – Женщина должна быть независимой, а независимость достигается еще и умением внушать страх. О чем ты там толковал с этим рыжим педиком? Знакомился с теоретическими обоснованиями? Идиотизм! Теории развели, декаденты, диссертации защищают… Есть только одна струна, на которой имеет смысл играть, – страх боли.
– И получается?
– Загляни в сумку. Там черный футляр, плоский такой. Даниил расстегнул «молнию». В футляре льдисто поблескивали замысловатые ножницы, щипцы, пинцеты, кольчатые шланги, крючки, зазубренные полоски и еще что-то непонятное, жуткое.
– Впечатляет? – ослепительно улыбнулась Милена. – Самое большее полчаса – и ты у меня признаешься, что вчера украл луну и спрятал под кроватью… Не страшно?
– Страшно, – сказал Даниил. – Интересно, а сколько ты сама продержалась бы?
– Ой, да до первого «огонька».
– Это что?
– А это когда сигарету гасят, догадываешься где, – безмятежно пояснила она. – Я же не Жанна д’Арк, я бы раскололась моментально, как все мы, грешные… Ладно, давай о деле. Мы тут ни при чем, можешь мне поверить, абсолютно ни при чем. Этот хлыщ дипломатический на нас работал, стучал, как отбойный молоток, он бы нам еще надолго пригодился… Мой зав только что прокрутил пленку – запись беседы Морлокова с Заместителем. Ну да, мы своего любимого маршала тоже пишем, любопытства ради… Маршал рвет и мечет, почему-то ему Радомиров был нужнее света белого, честное слово, подумала бы, что тут без голубизны не обошлось, не знай я, как энергично маршал царевну потягивает… Темное дело.
– А не мог он – сам по себе?
– Глупости, – сказала Милена. – Не знаешь ты наших дятлов. Сами по себе они такого не делают… Может,
– Вы что, знаете про Чертову Хату? – вырвалось у Даниила.
– Да про нее каждая собака знает, – сказала Милена. – Объект «Омега-Дельта». У нас парочка ребят из-за нее скоро шизофрению заработает. А маршал нам почему-то не дает…
– Чего не дает?
– Отдашься – скажу, – пообещала Милена.
– Заметано.
– Слово офицера?
– Идет.
– Не дает нам маршал Чертову Хату выпотрошить, вот что. И начинает казаться, что у него есть в этом свой интерес… Ага, приехали. Неплохой домик. Пошли?
Она по-хозяйски распахнула калитку, и Даниил двинулся за ней по обсаженной розами песчаной дорожке.
– Эй вы, какого черта? – раздался откуда-то слева женский голос.
Милена свернула туда. На лужайке под большим полосатым зонтом стоял шезлонг, и в нем сидела женщина в красном купальнике. Даниил узнал Анну. Рядом на столике теснились бутылки и вазочки со льдом.
– Неутешная вдова бурно горюет… – сказала Милена. – Так вот, мы из МУУ, и нас интересует один-единственный вопрос: почему застрелился ваш муж, если у него не было на то видимых причин?
– Пошли прочь, вы оба. – Анна смотрела брезгливо и враждебно. – Позову полицию.
– Ты еще санэпидстанцию вызови, – вкрадчиво сказала Милена, полуотвернувшись от хозяйки, и, не меняя позы, вдруг резко и точно ударила ее под ложечку, обмякшую подняла из шезлонга и, заломив руку, поволокла к дому. Обернулась к Даниилу: – Футляр принеси.
Когда Даниил вернулся в дом, Анна лежала, прикованная за лодыжку и запястья к железным украшениям постели. Милена задумчиво курила, перелистывая какие-то бумаги – ящики письменного стола она опорожнила на пол.
– Ничего. – Она отбросила пачку писем. – Так вот, киска, у меня такое впечатление, что ты что-то знаешь. Может быть, все. Говорить будешь?
– Ничего я не знаю, – прошептала Анна.
– А вот это уже звучит как заученное. – Милена неторопливо натягивала резиновые перчатки. – Даниил, шел бы ты прогуляться по саду, а? – Она огляделась, сняла с крючка небольшое полотенце, свернула аккуратный кляп и заткнула Анне рот. Кривыми ножницами ловко разрезала на ней купальник и стряхнула обрывки на пол. – Даниил, иди, гуляй. Во-первых, неприлично пялиться на голую женщину, а во-вторых, я не хочу отвлекаться на то, чтобы совать тебе под нос нашатырь. Сейчас начнутся вопли и сопли, а ты человек непривычный.
Даниил вышел в сад и присел на крылечко. В доме позвякивало железо, разбилось что-то стеклянное, Милена о чем-то резко, деловито спросила, заскрипела кровать и раздался тягучий стон. Милена удовлетворенно хмыкнула, спросила что-то, помолчала, и снова понеслись стоны. Даниил приподнялся, заглянул в окно. Голова Анны моталась вправо-влево. Лицо было в поту, Милена, низко склонившись над ней, что-то сосредоточенно делала, энергично дергая локтями. Не оборачиваясь, бросила назад окровавленный скальпель, подключила к розетке какой-то продолговатый предмет, навалилась на Анну всем телом. Анна забилась так, что едва не перевернула кровать.